Пепел прошлого - Галина Владимировна Романова

Мобильный крякнул еще одним принятым сообщением. Даже не глядя, Виктор Иванович знал, что это от жены. Ее лаконичные слова наверняка исходят визгом: он не подчинился и не поспешил, а она ждет к завтраку. Наверное, все уже остыло.

Он спускался по лестнице нарочито медленно. Вошел в столовую, готовясь молчать на любое ее оскорбление, и с удивлением замер у входа.

У них были гости – сразу двое. Оба стояли возле окон, словно предупреждали возможное бегство или проникновение извне. В одном из них Виктор Иванович узнал майора, который приезжал разбираться с убийством в соседнем доме.

Анна сидела в кресле у стола с каменным лицом и неестественно выпрямленной спиной. Такой спины он не видел у нее лет двадцать: обычно сгорбленная, с выпирающими лопатками, а сейчас – натянутая струна. Удивительно! Можно представить, каких сил ей это стоило.

– Что-то случилось? – неуверенно спросил Виктор Иванович, забыв поздороваться. – Вам снова нужны понятые?

– Нет. Пока нет, – быстро поправился тот, что был в чине майора. – Но надеемся, что до этого не дойдет. Анна Игнатьевна нам сама все расскажет, и обыск в ее комнате делать не придется. Если нет, тогда будут необходимы понятые.

– Анна Игнатьевна расскажет? – Он провел кончиками пальцев по щеке, обнаружив, что побрился все же не очень аккуратно. – О чем, прости, господи? О чем?!

– О том, как совершила убийство. С особой жестокостью, – четко выговаривая слова, ответил майор.

– Какое убийство? – прошептал Виктор Иванович.

Смешными семенящими шажками он добрался до ближайшего стула, осел на него кулем и глянул на жену. Она в его сторону не смотрела. Ее ледяной взгляд был уперт в оконный переплет.

– Аня… Аня, что происходит? Какое убийство? Ты же инвалид!

– Это ты инвалид! – просвистела она сквозь стиснутые зубы. – Инвалид по уму и по совести! Ты жил со мной все эти годы, смотрел, как на овощ, и мечтал о каждой шлюхе, которую видел в окне. О каждой. Сволочь!

Его рот наполнился горечью, перед глазами все плыло, как давеча в запотевшем зеркале. Ему казалось, что он падает в обморок или бредит, потому что Анна неожиданно легко встала с кресла и заходила по комнате. Но вдруг из-за двери кухни появилось испуганное лицо их домработницы. Она тоже была ошарашена и прижимала ладонь ко рту, чтобы не закричать.

С ним все в порядке! Виктор Иванович тряхнул головой, дотянулся до графина с водой и выпил прямо из горлышка. Анна не могла не отреагировать – она покосилась и с презрением поморщилась:

– Плебей.

– Так ты была все это время здорова? – уточнил он, встал, подошел к креслу и толкнул его ногой. – Разыгрывала инвалидность, взывала к жалости, требовала внимания и заботы, а сама все это время была здорова?! Слов нет… У меня просто нет слов!

В груди волнами вздымалась забытая ненависть. Если бы не полицейские, он бы точно вцепился в ее горло руками и сдавил, чтобы эта сука хрипела и просила пощады.

– Я не все время была здорова, дорогой, – с наглой усмешкой произнесла его жена, спокойно разгуливая по столовой. – Первые три года были страшными. Но потом нашелся один доктор, который пообещал поставить меня на ноги. Мы боролись с моей болячкой долго, но упорно. Дорогие препараты, которые мне привозили из-за границы. Специальная гимнастика. Физиотерапия. Иглоукалывания. Много чего я перепробовала, чтобы встать на ноги и стать по-настоящему сильной.

– А почему ты так со мной? Все эти годы не выходила из дома. И…

– Почему же? – прервала она его. – Я выходила, только не в то время, когда меня могли увидеть. Почти каждую ночь.

– Но мы могли бы жить полноценной жизнью, путешествовать. – Он не мог поверить, что видит это воочию, наблюдая за легкой пружинящей походкой Анны. – Зачем ты столько лет разыгрывала инвалида?! Мы нигде не бывали.

– А зачем мне с тобой где-то бывать? – сощурилась она. – Чтобы наблюдать, как ты истекаешь слюной по молодым шлюшкам? Смотришь им вслед? Нет уж. Сиди дома, тварь!

– Сидеть-то теперь придется вам, Анна Игнатьевна, – перебил ее злобный монолог майор Родионов.

Виктор Иванович наконец-то вспомнил его фамилию.

– И срок вам грозит немалый. Предумышленное убийство, совершенное с особой жестокостью…

– Никто не собирался ее убивать! – оборвала его Анна, повысив голос. – Я пошла в тот дом, заметив свет. Просто хотела поговорить с хозяйкой, попросить ее… Предостеречь, чтобы не гоняла под окнами в обтягивающем до неприличия трико и не выставляла свои формы напоказ перед старыми мужиками. Я пошла просто поговорить, а ее нет, вместо нее эта… Эта рыжая! У меня помутнело в глазах, словно я снова молодая, вижу любовницу своего мужа и говорю ей те же слова. Только теперь все пошло не так. В том давнем прошлом рыжая парикмахерша расплакалась, принялась извиняться и исчезла за дверью туалета. А эта… Эта рыжая тварь принялась ржать как лошадь и говорить мне оскорбительные вещи. Она унижала меня, а потом полезла за телефоном, угрожая вызвать полицию. Обвинила меня в незаконном проникновении в чужой дом, но ведь сама так же туда проникла. Я это ей и повторяла все то время, пока била ее головой о стену. А она орала и орала, не унималась… Как вы поняли, что это я?

Ее надменный взгляд несломленной женщины уперся в Родионова.

– Ваша мазь от артроза была на ее руках и лице. Мазь редкая, вы оплачивали ее банковскими переводами. Мы нашли поставщика, который лично привозил вам ее из-за границы. Все просто. – Он пожал плечами и жестом фокусника выудил из кармана наручники. – Вам придется проехать с нами, Анна Игнатьевна…

– Такое вот чудовищное хитросплетение, Леша, – проговорил Родионов, сидя за рулем своей машины возле его дома. – Мы пытались привязать убийство Ивановой к массовым убийствам в поселке Залесье, а все было иначе. Никакого отношения одно к другому не имело, и Сомов к нему непричастен. И вообще, он достаточно порядочным, умным мужиком оказался. Извиниться перед ним надо.

– Как хочешь, – пожал плечами капитан Ирхин, поглядывая на свои освещенные окна. – Пойду я, Саня. Ждут меня там. У нас сегодня что-то типа вечеринки с женой. Свидание дома. Годовщина нашего знакомства.

– Вы и это празднуете? – поднял брови Родионов. – С ума сойти!

– Да-а, – протянул мечтательно Леша. – У нас с ней такое знакомство было, хоть сценарий к фильму пиши. Я пришел на свидание с ее подругой, а та прислала вместо себя ее. Я ей розы отдал и билеты в театр, которые предназначались моей вероломной девушке. А она меня под руку берет, улыбается так искренне и говорит…

– А идемте вместе. Не пропадать же билетам, – закончил за него Родионов давно знакомую историю. – Помню. А вот как я со своей женой познакомился, не помню, прикинь! И жизнь нашу с ней почти забыл, только развод отложился в памяти. Мерзко, грязно, с нервами. А все, что было перед этим – не помню.

– Значит, не столь важно, раз в памяти не отложилось, – философски изрек Ирхин и полез из машины. – Бывай, майор Родионов…