О, Мари! - Роберт Енгибарян

– Да-да, он молодец.

Я думал о том, как убедить родителей присутствовать на празднике – ведь они обижены на Мари. Кроме того, папа – партработник. Слух о готовящемся отъезде семьи Мари уже разошелся, присутствие отца может быть истолковано бдительными соглядатаями – а такие обязательно найдутся! – в превратном свете. Времена такие…

– Знаешь, что я надену? Не скажу, завтра увидишь!

Моя белокурая девочка, чем занята ее головка? Ну, что поделаешь! Это естественно для молодой девушки.

– Завтра я буду на твоей защите с большим букетом белых и красных гвоздик – а возможно, и роз.

– Не защита, я уже говорила тебе, ты опять все перепутал! Вручение диплома.

– Ах да, я забыл.

– Завистников и так хватит, прошу без букета. Штук пять белых гвоздик достаточно.

* * *

– Мама, завтра Мари получает диплом, а у меня почти не осталось денег, – издалека начал я. – Может, одолжишь нуждающемуся молодому специалисту? Да, еще семья Мари приглашает вас на это торжество. Пожалуйста, мам, не отказывайся, будет очень неудобно.

– Что она будет делать с этим дипломом во Франции?

– Ну, если уж так ставить вопрос, то с дипломом всяко лучше, чем без диплома. Так что, вы с папой придете?

– Нет, Давид, разумеется, папа не придет, он ведь почти не знает родителей Мари. Он очень сердечно к ней относится, но с Сильвией и Азатом его пока ничто не связывает. Что касается меня, я тоже не хочу общаться с людьми, которые намерены похитить моего ребенка.

– Это кто ребенок? Кого собираются похитить? Не ожидал от вас такого неразумного подхода. Все, мамочка, ты придешь обязательно. Мне это нужно. Папа может не приходить, я не могу его заставить. А ты – другое дело!

Моя добрая, светлая мама, конечно, придет, если сын просит! Ради меня она была готова на любые жертвы…

* * *

Утром я проснулся в радостном настроении, сделал часовую физзарядку, принял душ, надел один из своих лучших костюмов, сшитый мсье Азатом – предмет зависти всех друзей, – и с большим букетом белых гвоздик отправился в университет.

– Смотрите, кто идет! – подобравшийся непонятно откуда Рафа хлопнул меня по плечу. – И какой веник в руках! Это же наш французский жених! Bonjour monsieur, comment ça va?

– Ничего себе! Я скорее ожидал, что корова замычит по-французски, чем офицер славной советской милиции.

– Мы не только по-французски говорим, но и кое-что еще по-французски умеем, ха-ха-ха.

– Был ты дураком, Рафа, а сейчас будешь дипломированным дураком. Кстати, тебя никто не приглашал на церемонию вручения диплома Мари. Это не для слабонервных оперуполномоченных уголовного розыска. Еще начнешь рыдать, как сорокалетняя грудастая девственница, опозоришь славную, чистую, честную организацию.

– Я иду на девушек смотреть. К тому же моя старая подружка Луиза тоже сегодня диплом получает. А слезы умиления по твоей длинноногой кукле оставлю тебе.

– Ну ладно, только сиди где-нибудь в дальнем углу, а то своей милицейско-бандитской мордой испортишь общую интеллигентную гармонию.

Уже у входа я увидел страшно взволнованную Иветту.

– Давид, я тебя жду, мне срочно надо с тобой поговорить.

– Привет, Ив, ты ведь тоже получаешь диплом? Давай после церемонии? Или лучше завтра обсудим, что у тебя за проблема.

– Не могу ждать, очень срочно. Два слова, всего два слова. Я же тебя так люблю! Давид, это вопрос жизни и смерти!

– Ну, говори быстрей. Некогда.

– Ты знаешь, Мартын – сволочь. Он меня обокрал.

Мартын, молодой симпатичный архитектор, был другом Иветты. Поговаривали, что они, возможно, поженятся.

– Как это обокрал? – удивился я. – Он же чуть ли не твой жених.

– Давид, церемония начинается, – выглянувшая из дверей Мари не дала нам договорить.

– Не говори ей ничего, – прошептала Иветта, крепко сжав мою руку. – Обещай, что сегодня встретишься с ним и заберешь краденое.

– Иду, Мари, сейчас. Пошли, Иветта.

– Нашли время объясняться в симпатиях, – шутливо нахмурилась Мари. – Или ваши чувства уже переросли в любовь?

– Надо же, какая ты прозорливая! Или ревнуешь? Только не надо рвать на себе такое прекрасное платье!..

* * *

Церемония вручения дипломов проходила в обычной большой аудитории – просто, без выдумки, до печального обыденно, как и все советские мероприятия неполитического характера. Небольшой стол с красной скатертью не первой свежести, пара букетиков, проректор, декан, три преподавателя в президиуме. В зале около пятидесяти нетерпеливо ожидающих вручения дипломов девушек и шестеро юношей, их коллег. Родители, друзья – в общей сложности больше ста человек. Несколько выступлений членов президиума – неинтересных, шаблонных, скучных. А в зале рядом со мной родное белокурое существо дрожало от волнения, ожидая светского торжества, веселья, музыки. Зачитывали фамилии, вручали «корочки». Дали слово нескольким отличницам, закончившим университет с красным дипломом. Я запомнил одну фразу из короткого выступления Мари: «Спасибо моим родителям и моим учителям. Больше всего я хотела бы в последующей, взрослой жизни не терять друзей, которых приобрела здесь». И вдруг, к удивлению всех собравшихся, Мари заплакала, заплакала горько. Зал воспринял это как естественное волнение выпускницы, но я и близкие, зная исключительную сдержанность Мари, догадывались об истинных причинах ее слез.

«Бедная девочка, как глубоко она переживает возможную разлуку, выбор между родными и мною! Неужели их отъезд становится реальностью? Ведь бумаги только начали оформлять, а это обычно занимает год, а то и больше», – снова начал я утешать сам себя, не обращая внимания на предчувствие, говорившее совсем другое.

Вышли из зала. Выпускники радостно прощались друг с другом. Мари задумчиво, не обращая внимания на окружающих, шагала в сторону троллейбусной остановки между матерью и сестрой. Я остановил такси, посадил их, заплатил водителю и, пообещав скоро появиться, вернулся к университету.

У входа меня с нетерпением ждала Иветта и две ее подруги – Лиля, спокойная, уравновешенная девушка старше меня на год, учившаяся в ординатуре медицинского института, и русская баскетболистка Ольга Пискунова. Все они получили дипломы вместе с Мари. С Ольгой мы часто общались в последующие годы, и я всегда уважал ее за решительность и твердый характер, несмотря на то что мы часто подтрунивали над ней – главной ее заботой было найти очень высокого парня, соответствующего ее баскетбольному росту, что, к сожалению, в наших краях нелегко было сделать.

– Слушай, Иветта, может, помиритесь с Мартыном? Он же нормальный парень, не бандит, не хулиган…

– Давид, – вступила в разговор Лиля. – Ты наш давний друг, скажи, к кому нам обратиться? В милицию? Мы бы не хотели, чтобы так все обернулось. Огласка, допросы, парня накажут… Вот и решили посоветоваться с тобой. Мы знаем, он тебя уважает, даже, пожалуй, боится. В конце концов, он понимает, что ты можешь и силу применить.