Четвертый коготь дракона - Александр Руж

Максимов подумал, что это пришел кто-то из опоздавших к началу совещания генералов. Заглянул в окно и увидел, как в зал прошествовал старик с серебряной бородой и колкими черными глазами. Вошедший не снял плащ, а только перестал кутаться и открыл лицо. Он подошел прямо к Гёргею и Кошуту, начал говорить. На него смотрели если не с почтением, то, во всяком случае, со вниманием, никто не перебивал.

Максимов передумал уходить, старик заинтересовал его. Пришлось снова приникнуть к карнизу и напрячь слух.

И было ради чего.

* * *

В русском штабе тоже понимали, что виктория при Шессбурге означала перелом в войне. Его сиятельство граф Паскевич отправил в погоню за армией Гёргея 3-й корпус генерала Ридигера, а основным силам дал передышку. Чувствовал, что отныне можно не спешить, время работает против бунтовщиков, среди которых, если верить показаниям перебежчиков, усилились упаднические настроения и разброд.

Погоня за майором Капнистовым ни к чему не привела – в горячке боя он как сквозь землю провалился. Анита и Грин сами несколько раз оказывались на волосок от смерти, перебегая от дома к дому под ливнем пуль и ядер, то теряли друг друга, то снова сталкивались. Так продолжалось до конца сражения. Американец считал уже, что изменнику посчастливилось убежать, воспользовавшись неразберихой, но когда принялись расчищать улицы города, наткнулись на тело майора в придорожной канаве.

Капнистов был убит – пуля угодила ему точно в затылок. Никто не удивился – попасть под шальной выстрел было немудрено. В его вещах нашли запас русских денег и все то, что Анита и так уже видела в «Золотом быке».

Доложили Паскевичу. Генерал-фельдмаршал не стал жалеть убиенного жандарма.

– По совести его надобно было судить и расстрелять, но и так хорошо. Сэкономим казенные чернила и порох.

Генерал-фельдмаршал не мог простить Капнистову не только предательства, но и того, что он оклеветал и фактически погубил поручика Червонного.

– Мы не выяснили, с кем и как он был связан, – посетовала Анита.

– А что тут выяснять? Один из его хозяев… как бишь его… вы называли… Михай? Да, Михай… Он тоже свое получил. А остальные не сегодня завтра придут сдаваться. Все, Анна Сергеевна, игра в шпионов закончена. Помнится, я говорил, что у дракона, с которым мы воюем, лапа о трех когтях. Был, оказывается, и четвертый – самый опасный. На одной холере одиннадцать тысяч народу потеряли, это при боевых-то потерях в восемьсот человек… Но сей коготь, слава богу, счастливо отстрижен.

Анита не спорила. От шпионских игр ее отвлекали тягостные думы о все еще не найденном Алексе и горестные – о погибшем Шандоре. Труп последнего не был обнаружен. Анита после окончания битвы вернулась на ту улицу, где произошла трагедия, но там лежало только скрюченное тело Михая, все истыканное штыками. Грин предположил, что мертвого поэта унесли сторонники, чтобы погрести с подобающими почестями. Все, что осталось у Аниты на память об этом необыкновенном человеке, – тонкая книжица стихотворений на чужестранном языке.

– Моя любовь – как затаившийся пескарь во тьме ночной, – шептала Анита, склонившись над страницами и вчитываясь в строчки, смысл которых проклевывался постепенно, как птенец из яичной скорлупы. – На дне реки глубокой затаилась, дремлет, ждет рассвета…

Эти слова пробудили в Аните воспоминания о прогулках с Шандором вдоль плавноструйного Мароша в Араде, о выслушанных там пылких признаниях. Шессбургская река была неширокой и мелкой, но Анита часами прогуливалась по ее берегам – так было легче, чем сидеть в комнате и изводиться от тоски и беспокойства. Чуть погодя она пристрастилась к еще одному невинному занятию – раздобыла сачок на длинной палке и стала ловить бабочек там же, на берегу. Знавшие ее военные относились к этим чудачествам снисходительно: чем еще может заняться изнывающая от безделья барышня?

Меж тем назревали исторические события. Со стороны последнего оплота мятежников прискакал парламентер и сообщил, что Гёргей и компания готовы сдаться. В письме, которое привез гонец, было выражено намерение подписать акт о капитуляции в первый день августа по русскому стилю. В Шессбург должны были прибыть все революционные военачальники со своими подчиненными. Они обещали передать русским оружие, снаряжение, армейскую казну, объем которой составлял 24 тысячи в пересчете на рубли, а также тридцать четыре знамени и тридцать один штандарт.

Давно никто не видел генерал-фельдмаршала Паскевича в таком приподнятом настроении. Гёргей просил в письме, чтобы при сдаче присутствовали все русские генералы, которые воевали против повстанцев. Его сиятельство был не против, он считал, что это сделает церемонию еще более значимой и торжественной. В ответном послании он предлагал бунтовщикам явиться в Шессбург 1 августа к полудню.

Долго выбирали место подписания акта. В Шессбурге не было роскошных дворцов, поэтому выбор остановили на здешней цитадели, а еще точнее – на ее северо-восточной башне, носившей название «Башня Сапожников», так как в незапамятные времена она принадлежала соответствующей ремесленной артели. Выстроенная в стиле барокко, она смотрелась достаточно монументально.

Джеймс Грин, зараженный общим оживлением, господствовавшим в эти дни в русском лагере, решил внести в предстоящее мероприятие свою скромную лепту. Он сказал, что несолидно будет ставить последнюю точку в войне при мерцающем свете масляных ламп, и предложил смелое конструктивное решение. За основу он взял свою электрическую «шарманку», чье действие Анита наблюдала в Токае. Только масштаб был куда грандиознее. В подвале башни американец установил вольтов столб, собранный из множества медных и цинковых кружков, между которыми была проложена пропитанная нашатырем бумага. В целях безопасности он поместил столб в ящик красного дерева и покрыл его предохранительным слоем смолы. От ящика тянулись заизолированные сургучом провода, их Грин провел в зал первого этажа, где должна была пройти встреча русских и венгерских полководцев. В зале он долго возился, упрятывая провода в специальные желобки и подключая угольные электроды.

Анита подумала, с каким удовольствием Алекс, техническая душа, помог бы Джеймсу в налаживании этой сложной цепи. Но Алекса не было, она сама несколько раз заглядывала к Грину в подвал, интересовалась его работой. Американец увлеченно объяснял ей принцип действия собранного им гальванического элемента, а когда все было готово, продемонстрировал результат. Электрические дуги в зале давали свет ярчайший, Паскевичу такая иллюминация очень понравилась, он счел ее приличествующей случаю. Грин предупредил, что дуги без регулирования электродов будут гореть очень непродолжительное время, но его сиятельство ответствовал, что не собирается тянуть кота за срамные части. Церемония пройдет по-военному быстро и четко.

Итак, все было готово. Наступил назначенный день. В Шессбург, согласно полученному ранее приказу генерал-фельдмаршала, съехались командиры всех крупных соединений, участвовавших в венгерской кампании. Были среди них и генерал-лейтенант Куприянов, и генерал от инфантерии Чеодаев, и генерал-адъютант Лидерс, генералы Панютин, Засс, полковник Хрулев, подполковник Адлерберг… Недоставало только погибшего в недавнем сражении генерал-майора Скарятина и Ридигера, чей корпус выдвинулся к Араду. Но и без них русская делегация была весьма представительной.