Моей надежды серебро - Лесса Каури

Почему мне казалось, что я знаю Темного властелина уже тысячи лет? Как с Зилем я могла сказать, о чем он спросит… Как с Хартом – когда я, не глядя на него, чувствовала, что сейчас он обнимет… Вот и с Драггахом Даром. По правилам игры, которые откуда-то мне были известны, мне следовало спросить:

– Но для этого?..

А ему продолжить:

– …Тебе всего лишь надо выйти за меня замуж!

Дар смотрел на меня, наклонившись вперед, будто собирался вскочить. Его глаза, две черные бездны, вдруг увеличились в размерах, полыхая огненными колесами покатились ко мне, грозя раздавить. Я завизжала и… перестала воспринимать то, что творилось вокруг.

* * *

Пришла в себя, не понимая, где нахожусь. Мокрая как мышь. Слабая, как новорожденный котенок. И жутко голодная. Шатаясь, прошла на кухню, слопала круг колбасы, запив молоком из крынки. Огляделась. Место казалось чужим… Как я очутилась в этих покоях, заваленных книгами и свитками, увешанных схемами и таблицами? Я, Шарен Мяк Шарен? Даже… если мой отец оказался совсем другого рода!

По сердцу полоснуло болью.

Я не была мудра, как Дашан или Красногрив, не обладала житейской философией тетушки Лины или мужеством Гулены Цап Шарен идти против общепринятых правил. Единственное, о чем я договорилась с собой в тот миг – подумать обо всем после, когда боль отпустит. В конце концов, кто я такая, чтобы обвинять родителей, которые заботились обо мне и погибли за меня?

Накатывающая волнами слабость была чудовищной. Держась за стены, я добралась до душа и включила ледяную воду, с грустью понимая, что умереть от переохлаждения мне не светит. Затем кое-как оделась и ушла по Лунному лучу «на верхотуру», испытывая жажду одиночества и свободы. Но неведомая немощь преследовала меня и там. Выжимала, будто губку, оставляя ощущение пугающей пустоты, как прелюдии перед чем-то бо́льшим.

Я провела несколько часов, то корчась от невыносимой боли, то впадая в прострацию. После не могла вспомнить видения, посещавшие меня, лишь какие-то обрывки: солнце, встающее на западе; Млечный Путь под своими лапами; тетушку Гулену, указывающую на небо…

Когда я, наконец, немного пришла в себя и смогла двигаться, подо мной проплывал Закатный Дриомайс, в котором солнце только показывалось из-за горизонта, а воздух пах морозной свежестью утра. Вот и возможность вновь ощутить себя котенком, мурчащим в уютной корзинке в обнимку с любимой плюшевой крысой!

Спрыгнув прямо в кухню нашего дома, я первым делом опустошила кладовую. Мой аппетит сейчас вполне соответствовал аппетиту демона Нижнего Вартейла, а не золотой амимары!

– Небесные Кошаки! – раздалось тихое восклицание.

Тетушка Лина стояла на пороге, кутаясь в любимый халат, и с ужасом смотрела, как я уничтожаю недельный запас еды.

– Привет! – с набитым ртом сказала я. – Прости! Очень-мням-есть-хочется-мням!

– Где ты была? – удивилась она. – Транш сказал, ты снова сбежала из Тайля, и тебя нигде не могут найти.

– Сбежала, – кивнула я, – мням!

Лина покачала головой. Разожгла маленькую плитку. Споро убрала следы моего пиршества, сотворив из пейзажа хаотичного насыщения подвид изысканного завтрака, налила себе чаю, а мне теплого молока, и села напротив, подперев подбородок пухлой рукой.

– Ты сейчас очень похожа на Шаншаллу, – грустно улыбнулась она, разглядывая меня. – Однажды я видела ее в подобном состоянии…

– Эм-м… насыщающейся? – удивилась я.

– Стоящей на перепутье, – уточнила тетя. – Иногда выбор рвет душу на части…

Я посмотрела на нее внимательнее: в рыжей шевелюре проблескивали седые нити, будто серебряные проволочки.

– Ты и Красногрив? – спросила, набравшись наглости.

Лина вздохнула. Встав, отошла к окну, оперлась на подоконник, выглядывая на улицу. Резко развернулась ко мне.

– Ты уже почувствовала это в Дашане Фракене, Шарен?

– Что? – не поняла я.

– Эту… отстраненность от всего сущего. Приверженность собственному неповторимому пути, на котором ничто не должно отвлекать от цели. Ничто и никто! Есть звезды, малышка, а есть небеса… И если звезды иногда падают вниз, рождаются и умирают, то небеса пребудут вечно. Мы с тобой – всего лишь звезды!

Слушая тетушку, я забыла и про голод, и про пустоту в душе́. Броситься бы к ней и обнять… но сердце подсказывало, что нужно дать ей выговориться. Слишком долго она держала это в себе!

– Есть люди, недостижимые, как мечта, – продолжала Лина. – Можно отдать всю себя, но ничего не получить взамен, кроме краткого мига призрачного счастья. А есть другие – простые и надежные. Те, что рядом, когда нужны. Как твой дядя. Как твой отец.

– Поэтому ты выбрала Распута, а мама – осталась с папой? – задала я главный вопрос.

Лина глянула так, что я поняла – она заметила изменения, произошедшие со мной этой ночью: от веселья на грани безумия до правды, приведшей к отчаянию.

– Ты узнала? – ответила она вопросом на вопрос. – Гулена проговорилась?

Я замотала головой. Перед глазами вновь предстали покои Властителя с потолками, уходящими в бесконечность, под которыми насмешливый женский голос произнес: «Я привела ее… Я привела твою дочь!»

– ОНИ сказали мне…

Тетя села на подоконник. Заговорить она смогла лишь через пару минут, и первой фразой было:

– Полная Луна моему праху! Красная знала об этом?

Я пожала плечами.

Подойдя, Лина обняла меня и чмокнула в макушку. От нее пахло сдобой, кошачьей мятой и парным молоком – запахи, знакомые с детства.

– Теперь мне понятно, почему с раннего утра ты выглядишь, как драная кошка, Шарен! Знаю, сейчас ты в растерянности и смятении. Возможно, негодуешь и обвиняешь Шаншаллу в том, что она сделала…

Я хотела прервать ее, сказать, что я не просто не думала об этом, но и не хочу! Слишком больно… Но Лина не дала возразить:

– Не суди, малышка! Она любила твоего отца всем сердцем. Она жила рядом с ним и умерла рядом с ним. То, что случилось у них с Властителем… как лесной пожар, вспыхнувший от неосторожной искры, а после пожравший все на своем пути! Они не устояли друг перед другом, оступились и падали вместе… Но только истинно любящая жена и мать могла отказаться от страсти ради… любви!

Горло сдавило. Не рыданием, нет, а невозможностью дышать. Сил хватило прошептать:

– Папа знал?

– Нет, Шарен.

Гудение адского пламени… Его стены вознеслись вкруг остроухими бесами, выпрыгнувшими из памяти. Шаншалла, поглядывая на приближающийся ужас, исторгнутый Бездной, спокойно говорила Дагомирру, все решив для себя:

– Я задержу его! Спасай малышку! Только смените ипостась, иначе вам не скрыться!