BATTLEFRONT: Сумеречная рота - Александр Фрид

покачало головой, покривилось, но ничего не сказало. Вместе этого оно, скрестив ноги, село в пыль. Когда Хазрам сел рядом, инородец спросил:

— Итак, почему вы хотите присоединиться к повстанцам и воевать с Империей?

Так вот зачем здесь разбит этот лагерь? Хазрам ощутил себя дураком, раз не понял этого раньше. Они вербуют новобранцев. Он мог отвернуться и уйти прочь, но вместо этого, посмотрев некоторое время на чужака, заявил:

— Империя убила моих товарищей.

В какой-то мере это было правдой. Хазрам не питал злобы к хозяевам башни, но именно они были повинны в их смерти, хотя лично спусковой крючок не нажимали.

Инородец медленно покачал головой, сцепив две мясистые ладони:

— Так вы ищете мести?

Хазрам посмотрел на него и дал вопросу улечься в своей голове. Он мог отомстить. Он вполне мог вырвать бластер у какого-нибудь повстанца, перестрелять всех в лагере, прежде чем погибнет сам. Хазрам представил это, прокрутил картинку в голове. Ничего хорошего.

— Не совсем, — ответил он.

— Это хорошо. — Инородец снова обнажил зубы в улыбке. — Жажда мести выгорает слишком быстро. Но вот что я вам скажу: если вы будете с нами, то мы тоже будем оплакивать ваших друзей.

Хазрам лишь гаркнул в ответ. Существо захлопало нижними руками от удовольствия и принялось объяснять, какое место их рота занимает в Галактике.

Инородец заявил, что представляет Шестьдесят первую десантную роту Альянса, которая перемещается от планеты к планете по приказу командования. Она сражалась с Империей в тысячах битв на сотнях планет. Это кровавая работа, отметил инородец, за ничтожную награду. Но когда Хазрам спросил, он заверил его, что еды, одежды и оружия хватит на всех, «если не произойдет ничего совсем уж чрезвычайного».

— А как часто это происходит? — спросил Хазрам.

Инородец тихо хихикнул. Это было похоже на барабанную дробь.

— Чаще, чем хотелось бы, — ответил он.

Затем он начал расспрашивать о боевом опыте Хазрама. Сражался ли он прежде в составе группы? Умеет ли пользоваться бластером? «Такой молодой», — покачал он головой, когда Хазрам второй раз — видимо, сперва инородец не расслышал — сказал ему, как давно убивает других. Когда расспросы окончились, инородец с любовью заговорил о необычных пейзажах — бесконечных пустынях, летающих в облаках островах, разных представителях жизни, с которыми роте выпадала честь встречаться. Из этого Хазрам понял, что рота редко возвращается туда, где уже побывала. Если он вступит в ее ряды, вернуться на Крусиваль будет трудно, хоть ему и позволят покинуть роту по своему желанию.

Хазрам перестал прислушиваться к голосу инородца, когда тот начал говорить о справедливости дела повстанцев и ужасах Галактической Империи. Эту часть речи Хазрам мог произнести и сам — все призывы к войне одинаковы, он всю жизнь их слушал. Но мысль о том, чтобы покинуть Крусиваль…

Он никогда не вернется в этот город. Никогда не встретится с этой пустотой, не будет искать пропитание в покрытой кровью траве под его стенами.

Его отец выжил среди звезд. Он был уверен, что тоже сможет.

А если нет, то погибнет за сотню планет от дома.

Инородец спросил, действительно ли он желает сражаться против Империи зла за малое вознаграждение. Осознает ли, чего могут от него потребовать и ошеломляющий размах действий врага.

— Война есть война, — сказал Намир. — Вряд ли вы мне покажете то, чего я еще не видел.

Это был неверный ответ. Инородец закрыл глаза, потупил голову и испустил теплый, резко пахнущий выдох, затем расправил плечи и снова посмотрел на Хазрама.

— Мы уже приняли достаточно бойцов, — сказал он. Это был самый уклончивый отказ, но Хазрам понял.

Как и фракции на Крусивале, повстанцам нужны были умы, которые можно было перековать по своему вкусу. Юные умы. Идеалистические умы. Хазраму места здесь не было.

Однако инородец продолжал говорить, подбирая слова:

— Но если мы не можем показать вам ничего, что вы еще не видели, то, быть может, вы можете показать что-нибудь нам? Человек — не только оружие. — Инородец говорил почти с надеждой, Хазрам не понимал почему, но, похоже, у него появился еще один шанс.

Оглядев лагерь, он попытался угадать, что нужно повстанцам. Хазрам не понимал принципов работы их технологий — даже их блестящие палатки казались волшебными. Юноша был знаком только с самым основным оружием. Он мог бы сдать им Крусиваль, сказать, какие фракции следует уничтожить в первую очередь, если они хотят завоевать планету, но это существо уже сказало ему, что у них нет такой цели.

Он посмотрел на других людей из города. Они неловко переминались в очереди, активно, дерзко или неохотно разговаривали с представителями повстанцев. Он заметил, как один из них глянул на инородца и кивнул, прежде чем отправить своего собеседника — юнца с густой бородой и в лохмотьях — ждать у палатки.

Хазрам понял, что надо делать.

— С ним будут проблемы, — сказал он, ткнув большим пальцем в бородатого юношу.

— Да? — удивился чужак.

— Может, он и говорит правильные вещи, — продолжал Хазрам, — но он хочет произвести впечатление. Показывает, что он взрослый, что вел трудную жизнь, — может, так и есть, насколько я понимаю. Но могу поспорить, что бластера он в руках не держал.

— Как я сказал, мы уже многих приняли. Возможно, в нем есть искра. Самоотверженность.

— Возможно, — пожал плечами Хазрам. — Но он никогда не признается в том, чего не умеет, если будет продолжать искать одобрения. И этой привычки вам из него не выбить, так что в бою из-за него кто-нибудь погибнет.

Инородец внимательно смотрел на Хазрама. Его шишковатая шея то вытягивалась, то сокращалась.

— Насколько вы в этом уверены?

Хазрам пожал плечами:

— Не до конца. Дайте мне минут двадцать поговорить с ним — тогда скажу точно.

— И каким образом? — спросил инородец.

Хазрам