Дальневосточные соседи - Всеволод Овчинников

Век Интернета поставил под удар групповую мораль японцев, присущую им клановую верность как основу моральных ценностей. Система пожизненного найма, ставка на постоянных поставщиков теряют смысл в эпоху информатизации.

Социальный консерватизм японцев утверждал дисциплину и гармонию, поощрял усердие и обеспечивал стабильность. Однако он же блокировал личную инициативу. Так что за успех японской модели нынче приходится платить дорогой ценой.

После Второй мировой войны самурайский кодекс «бусидо» (буквально «путь воина») трансформировался в «сиониндо» («путь предпринимателя»). Но стержень морали остался прежним – незыблемая, даже слепая верность покровителю. Его конкретным воплощением стала уникальная для развитых стран система пожизненного найма, позволяющая увольнять штатного сотрудника лишь в случае банкротства фирмы.

Именно пожизненная верность тружеников своему нанимателю, а поставщиков – своему заказчику стала ключевым слагаемым успеха японского экономического чуда 60 – 80-х годов, позволила Стране восходящего солнца стать третьей экономической сверхдержавой.

Однако на рубеже веков коллективизм японской модели превратился из источника силы в фактор слабости. В условиях глобализации и информатизации, повсеместного распространения Интернета Япония почувствовала, что должна из «царства групп» превратиться в «царство личностей».

Болезненным проявлением этого процесса стала эрозия системы пожизненного найма. Японцы впервые столкнулись с такими новыми неприятными для них явлениями, как сокращение штатов и досрочное увольнение пожилых сотрудников. С тем, что зарплата зависит не только от выслуги лет, но и от эффективности работы.

Ведущие фирмы все чаще переносят производственные мощности в соседние азиатские страны. А это ведет к разорению их традиционных поставщиков.

Внедрение Интернета в деловую жизнь вступило в противоречие с традиционной практикой принятия решений на основе долгих поисков взаимоприемлемого компромисса. Ведь Интернет требует проявления инициативы, то есть мгновенного ответа на вопрос «да» или «нет». В «потерянные девяностые» и в последующие десятилетия экономика Страны восходящего солнца утратила высокие темпы роста, которыми она удивляла мир в годы «японского чуда» 60 – 80-х.

Итак, в конкурентной борьбе японский предприниматель ставит целью не безоговорочную победу над соперником, а некий взаимоприемлемый компромисс. Именно он почитается как добродетель в японской деловой этике.

Много ли пьют японцы? Часто ли можно увидеть на улице пьяных? Думаю, что применительно к жителям Страны восходящего солнца данная тема требует ответа не только на вопросы, «что и сколько они пьют?», но и на вопрос «зачем?», точнее, «с какой целью?».

Дело в том, что в японском образе жизни алкоголь не просто одна из форм досуга. Он выполняет и важную социальную функцию: служит незаменимым катализатором как деловой, так и политической жизни. Проще говоря, застолье для японцев – излюбленный путь к компромиссам.

После рабочего дня японские предприниматели, чиновники и политики почти каждый вечер ходят по злачным местам с клиентами и партнерами. Компания гуляк обычно формируется в идзакая – одной из непритязательных забегаловок, расположенных по соседству с офисами. Расплачивается всегда кто-то один. Потом каждый по очереди приглашает собутыльников в следующее заведение, которое по традиции должно быть дороже предыдущего. За вечер стараются пройти как можно больше таких ступеней восхождения, именуемого «хасиго», то есть «лестница».

Японцы настолько связаны жесткими рамками «подобающего поведения», что предпочитают преодолевать наиболее острые разногласия не в официальной обстановке – на переговорах или на заседаниях, а за выпивкой, когда алкоголь помогает избавляться от оков этикета.

Астрономические расходы японских частных корпораций и политических партий на представительские цели, а попросту говоря, на попойки в барах, ресторанах и кабаре мотивируются тем, что подобные заведения лучше всего подходят для сглаживания противоречий и поисков компромиссов.

Японские фирмы и учреждения тратят на представительские цели примерно столько же денег, сколько государство ежегодно ассигнует на оборону, то есть более 60 миллиардов долларов. А ведь это один процент валового внутреннего продукта, то есть всех произведенных в стране товаров и услуг. Или две трети общего оборота индустрии развлечений. Местные жители шутят, что в Стране восходящего солнца за собственный счет пьют только молодожены, иностранцы да сумасшедшие.

Столоначальник, как правило, может ежемесячно тратить на представительские цели еще один оклад, заведующий отделом – три, член совета директоров – двенадцать окладов. Речь, разумеется, идет не о наличных, а о праве рассчитываться кредитной карточкой в определенных заведениях в пределах ассигнованной суммы. Эти средства потом списываются как издержки производства и не облагаются налогом.

Японию можно назвать страной любителей пива. Оно занимает 38 процентов, а вместе с его японскими разновидностями – почти две трети алкогольного рынка. Производя 9 миллиардов литров напитков этого класса, Япония стоит на шестом месте в мире после Китая, США, Германии, Бразилии, России. Однако по потреблению пива на душу населения (около 70 литров) числится лишь тридцать восьмой, далеко уступая Чехии (156 литров), Ирландии (116), Германии (115), Австрии (109).

Пиво появилось на Дальнем Востоке в XIX веке в Шанхае, Кантоне, Тяньцзине, где заморское влияние было наиболее ощутимо. Ну а родилось азиатское пиво в Циндао – портовом городе китайской провинции Шаньдун, которая до конца Первой мировой войны была германской колонией. Именно немцы впервые начали варить там светлое пиво, которое по европейской классификации относится к типу «пилз», то есть пильзнерскому.

После того как германскими колониями в Китае завладела Япония, циндаоское пиво получило распространение на северо-востоке Поднебесной, в марионеточном государстве Маньчжоу-го. Маньчжурское пиво «Цилин» («Единорог») настолько пришлось по вкусу японцам, что они стали варить его у себя. Одна из наиболее популярных в Стране восходящего солнца марок пива «Кирин» (по иероглифам тот же «Цилин») имеет, стало быть, китайско-германское происхождение.

В идзакая – японском варианте английского паба – вечерний поход традиционно начинается с пива. Выпив по паре кружек, компания обычно перемещается в суси-бар. Блюда из сырой рыбы принято запивать национальным напитком саке. Однако на главной вечерней трапезе – ужине из нескольких горячих блюд японской или китайской кухни – чаще пьют сорокаградусную рисовую водку, которую наши дальневосточники именуют «ханжа».

Для меня, признаться, было неожиданностью узнать, что эта жгучая жидкость, с помощью которой крестьяне согреваются весной при высадке рисовой рассады, занимает 12 процентов алкогольного рынка, тогда как прославленное саке лишь восемь процентов.