Преломление - Питер Клайнз

Тот промолчал. Его взгляд был прикован к чему-то над плечом Джейми. Майк не мог точно сказать, то ли ученый пытается сдержать приступ гнева, то ли глубоко задумался.

– Хотя в конце концов, – закончил Майк, – вы сталкиваетесь с не вызывающим сомнения различием. И сюда является кто-то из совершенно несхожей реальности.

– Кто-то вроде Боба, – сказала Джейми. – Или Майлса. Или меня.

– Случай с тобой не такой вопиющий, как с Бобом, – заметил Майк, – но ты права.

Он подумал, не взять ли ее за руку, но решил, что не стоит. Сейчас, после всего, с чем ей пришлось столкнуться, решать должна она.

– И мы ничего не узнали бы о Джейми, если бы… – Артур уставился в стол, – простите мне такую прямолинейность, но, похоже, вы, по меньшей мере, спали вместе.

– Никто из нас не уснул, – сказала Джейми с полуулыбкой. – И тогда я считала его кем-то другим.

Щеки Майка запылали. Он попытался сжать губы и никак не реагировать на ее слова. Саша хмыкнула.

– Суть в том, – продолжал Артур, – что могло возникнуть множество изменений, которые все остальные просто не заметили бы, потому что их не поместили бы в нужный контекст. Сколько времени отсутствие твоих шрамов осталось бы незамеченным, если бы кто-то не увидел тебя… голой? – Произнося последнее слово, он снова уставился в стол.

– Уверена, я рано или поздно надела бы что-нибудь открытое.

– Ты тогда как-то повеселела, – сказал Нил, – и я решил, тебе просто полегчало оттого, что во время кросса не случилось ничего плохого.

Саша кивнула.

– Да, это было странновато. Я просто подумала… – Она посмотрела на Майка и улыбнулась. – Ну, я подумала, что вы в ту ночь в первый раз были вместе.

Джейми подняла бровь.

– Хочешь сказать, ты думала, будто мне настолько необходимо перепихнуться?

Теперь они все рассмеялись. Даже Нил натянуто улыбнулся.

– Я бы предположил, – сказал Майк, – что это может быть одной из тех причин, по которым вы все пребывали в таком напряжении. Язык тела каждого из вас был неверен. Каждый раз, когда кто-то проходил сквозь Дверь, он оказывался в окружении людей, все движения и жесты которых воспринимал как-то непривычно. И тот, кто вернулся из кросса, всем остальным тоже казался не таким. Просто на подсознательном уровне они замечали всякие мелочи. – Он посмотрел на Артура. – Вы говорили, что половину времени чувствуете себя так, словно окружены незнакомцами. В некотором смысле вы были правы.

Все присутствующие посмотрели друг на друга. Внимательно посмотрели.

Майк еще раз перевел дух.

– И я выяснил кое-что еще.

– Опять плохие новости, – вздохнул Нил.

Майк сложил руки на груди, уставился на Артура и сосчитал до пяти.

– Никто из вас на самом деле не представляет, как работает Дверь, так?

Руководитель набрал воздуха и поднял руку. Майк наблюдал за ним и видел, как одновременно с этим жестом задвигались его лицевые мышцы, а губы приготовились произнести заготовленную реплику, быстро, но не чересчур поспешно. Это были заученные движения, не раз повторенные и отрепетированные.

Но тут кто-то прервал пожилого ученого.

– Да, – сказал Олаф, – мы этого не знаем.

– Олаф, ты подписал ряд…

– Пора сдаваться, Артур, – сказал Олаф. – С этим покончено.

– Мы все согласились…

– С этим покончено, – повторил Олаф. – Он нас раскусил.

Артур старательно не глядел на Майка.

– Мы с тобой договорились, что не…

– Мы с тобой ни о чем не договаривались, – сказал Олаф. Он махнул рукой в сторону Майка. – Возможно, он прав, и я не тот парень, который что-то с тобой обсуждал.

– Но ты знаешь, что мы обсуждали!

– Да мать вашу, – выругалась Саша, – Олаф прав.

Некоторое время они переглядывались. Нил крутил обручальное кольцо. Джейми сжала руку Майка, потом отпустила ее и уселась обратно в свое кресло.

На некоторое время стало тихо.

– Итак, – сказал Майк, – я снова начну делать обоснованные предположения или кто-то из вас хочет объяснить мне, как вы создали этот агрегат?

Ученые снова переглянулись. Потом Олаф откашлялся:

– Работа в «СЕТ» стала катастрофой. На всех возможных уровнях. Мы годами дурили сами себя и находились в глубочайшем отрицании, даже после неудачи с двумя первыми тестовыми блоками. А после Трэмпа поняли, что все кончено. Особенно для меня и Артура. Больше никаких грантов, никаких исследований. До последних дней нашей профессиональной деятельности мы будем идиотами, которые убили пса, пытаясь его телепортировать. И если бы нам повезло, мы бы кончили преподавателями начального курса физики в каком-нибудь муниципальном колледже.

Олаф помолчал, потирая переносицу.

– Идея Двери пришла мне в голову как способ отсрочить неизбежное. Мы думали, сможем получить дополнительный год или два, перед тем как все поймут, что толку от нас не будет. Возможно, этого времени хватит, чтобы память о «СЕТ» несколько стерлась.

Артур кашлянул в кулак.

– За Дверью стоят кое-какие реальные научные исследования, – сказал он, – это не полное надувательство. Просто пройдут десятилетия, а может, и века, прежде чем мы на самом деле поймем, что в ней к чему.

– Это вроде проекта НАСА по гиперпространственному двигателю, – вступила Саша. – Гипотетически его возможно создать, просто неизвестно, как заставить функционировать на практике.

– Но Дверь работает, – сказал Майк. – Как вы это сделали?

Артур и Олаф посмотрели друг на друга.

– Ну?

– Мы напились, – сказал Олаф.

– Простите?

Артур снял очки. Потянулся к несуществующему галстуку, вздохнул и протер их рукавом рубашки.

– Нам четырнадцать месяцев удавалось дурить Магнуса, но потом он потребовал хоть что-нибудь ему показать. Продемонстрировать доказательства того, что у нас есть успехи. В противном случае он не собирался продлевать финансирование. А у нас ничего не было. Мы сконструировали кольца, всю их систему, но без формул и уравнений, которые заставили бы ее работать, она оставалась просто очень мощным, очень дорогим электромагнитом. Мы подписали приговор нашей карьере. В мой кабинет пришел Олаф, и мы выпили по двойному виски. Потом еще раз выпили. И еще.

– Потом послали кого-то за добавкой, – сказал Олаф.

– Меня, – уточнила Джейми.

– Так это ты была? Я уже даже и не помню.

– Думаю, да, – ответила она, – но, полагаю, теперь личность того, кто бегал за добавкой, стала спорной.