Своя дорога - Галина Ли

После плотного завтрака, когда я садился в седло, Ситлали метнулась ко мне, обняла, заплакала и с трогательной суетливостью стала пихать в руки тоненькую нитку из мелких, почти не отшлифованных зерен розоватого кварца с подвеской в виде острого когтя неизвестного зверя.

Подобные вещи высоко ценятся у дикарей. Я не хотел брать подарок, но вождь Кемрутль приказал:

– Возьми. Пригодится.

Пришлось послушаться – колдуну и провидцу виднее.

Я ласково поцеловал напоследок девушку и в свою очередь снял с пальца перстень, увенчанный темным топазом. Я не любитель украшений, но это кольцо носил – его подарил мне спасенный граф.

Пусть теперь Ситлали красуется перед другими женщинами подарком бога, чтобы они помнили: я могу вернуться – и не обижали ее.

В проводники нам выделили опытного воина по имени Хенун, если судить по насечкам на копье, отправившего на тот свет не одного врага.

Кемрутль объяснил, что сестра Хенуна замужем за степняком, и они принимают его как своего. Именно такой человек нам и требовался.

Уже за воротами на меня внезапно нахлынула тягостная тоска. Когда я в последний раз чувствовал что-то подобное, мне пришлось оставить за спиной несколько трупов. Придется смотреть по сторонам в оба глаза.

Ветер гнал по низкому небу серую хмарь, грозил испортить дорогу затяжным дождем, но, на наше счастье, пока все ограничивалось лишь резкими холодными порывами.

Что-то слишком прохладно для конца лета.

Я надвинул шляпу по самые брови и плотнее запахнул плащ, с легкой завистью глянув на неторопливо трусящую почти у самых лошадиных копыт Таниту. С пушистой шкурой оборотня можно спокойно ночевать прямо на льду в двадцатиградусный мороз, что уж тут говорить о каком-то легоньком «сквозняке»!

Моя кобыла недовольно повернула морду к рош-мах и всхрапнула.

– Уйди из-под копыт, лягнет ведь, – посоветовал я девушке.

Наши кони давно привыкли к огромной кошке, но сегодня кобыла нервничала. Ей испортил настроение жеребец мага своими попытками цапнуть за круп. А виной всему был сирин, желавший ехать ко мне вплотную. Нашего волшебника весь день тянуло пофилософствовать, и я оказался единственным собеседником, способным поддержать разговор. Рош-мах в теле кошки могла только слушать, проводник попался на удивление молчаливый, а Морра до подобных бесед еще недоросла. Пришлось мне одному отдуваться за всю компанию.

– Нет, вот скажи, мог бы ты пожертвовать жизнью одного человека на благо всего мира? – вопрошал сирин, в очередной раз оказавшись у меня под боком.

Маг не заметил, что его жеребец уже зло прижал уши, карауля момент, когда появится возможность укусить товарку за упитанный круп. Я наклонился, щелкнул рукоятью хлыста по оскаленной лошадиной морде, отгоняя животное, и посмотрел на сирин. Его глаза горели вдохновением, на щеках алел румянец, а ветер развевал отросшие темные волосы, светя тонкими полосками незагорелой кожи в спутанном проборе. Агаи с нетерпением ожидал моего ответа.

– Смотря чьей, – буркнул я, понимая: отмолчаться не получится.

– Ну моей, например, – не тратя времени на размышления, заявил сирин.

– Твоей? – Я изобразил задумчивость, а потом пожал плечами. – Легко. Мне кажется, ты мечтаешь умереть во имя счастья на земле. А кто я такой, чтобы лишать человека… или птицу Великой Мечты?

Агаи поперхнулся, перехватил мой веселый взгляд и обиженно протянул:

– Я серьезно спрашиваю!

– А я серьезно отвечаю, – отрезал в надежде закруглить глупый разговор.

Не люблю неумных вопросов, так и хочется в ответ нахамить, чтобы больше не приставали. Правда, с Агаи такой номер вряд ли пройдет – мальчишка упрям как осел и не отступит. Я не ошибся.

– Ладно, – немного помолчав, вернулся к прежней песне Агаи. – Согласен. Пример неудачный. Хорошо. Возьмем…

Волшебник покрутил головой, глянув сначала на супругу, а потом на меня и Морру. Зная мой ответ на возможность всеобщего счастья в обмен на жизнь Таниты, сирин предлагать ее в жертву не стал и выдохнул:

– Возьмем, скажем… Морру!

Ну Ирия всепрощающий, додумался!

Я посмотрел на спящую девочку. Ее лохматая головенка сонно клонилась вперед, и сирин приходилось следить за тем, чтобы малышка не съезжала набок.

– Да пошел этот мир… сам знаешь куда, – вынес я вердикт всеобщему счастью.

– А свою? – насупился маг.

Ох уж эти идеалисты. Куда бы от них спрятаться?

– Агаи, скажи, я похож на мученика? А на праведника? И вообще… с чего ты взял, что ее и моя жизни стоят меньше, чем этот дерьмовый мир?

Да коснись дело любого из нас, я выдвину встречное предложение – пусть благодетели забьют себе всеобщее благо в… а потом вынут и снова забьют!

Не люблю жаждущих пополнить нетленный список героев! Почти так же, как призывы радетелей счастья человеческого за чужой счет. Хочется вам подвигов?! Вперед! Слава уже держит венок вечности в мраморных руках! Только нечего за собой ни в чем неповинных людей тащить!

Конечно, озвучивать вслух свои мысли я не стал – не подобает сквернословить при дамах и детях. Однако и сказанного хватило, чтобы Танита уловила общую идею и одобрительно мурлыкнула, показывая всем своим видом, что согласна с моими словами. Поддержки оборотня я не ожидал – есть у нашей красавицы склонность к позерству и глупым поступкам. Но на этот раз взяли вверх женский прагматизм и желание защитить свою «стаю».

Сирин, глядя на такую солидарность, недовольно поджал губы, помолчал немного, а потом снова кинулся в бой:

– Нет, ну как вы можете так думать?! Ведь если мир падет в бездну, то вы все равно не уцелеете! Так лучше достойно погибнуть и принести пользу другим, раз есть такая возможность!

Словно в ответ на высказанную глупость, ветер упругой струей ударил в лицо, вышибая слезы из глаз.

– Давно пора все порушить к демонам рогатым, – буркнул я, отвернувшись в сторону от воздушного натиска. – Глядишь, и лучше стало бы.

Сирин, не расслышав, решил, что я раздумываю над его словами, и обрадовался:

– Знал, что ты меня поймешь! Человек не должен жить только своими интересами! Именно из-за нашего равнодушия столько зла вокруг! Люди слишком дорожат собственными благополучием и безопасностью.

Ну понесло парня. Словоблуд и демагог. Пустомеля пернатый.

– Агаи, – я перебил сирин на полуслове, – ты забыл две вещи.

– Какие? – простодушно поинтересовался волшебник.

– В нашей компании нет ни одного человека – это раз, и на человеческое счастье нам в общем-то на…чхать. А два – не приходило ли в твою многомудрую голову, что ты случайно можешь пожертвовать кем-то важным? Способным в недалеком будущем действительно изменить мир к лучшему?