Кляча в белых тапочках - Елена Логунова

– Мя-а! – противным голосом напомнил о себе кот.

– Цыц, Васька! – строго сказал ему хозяин. – Не распускай язык!

Он выключил свет в кухне, и уже в темноте открыл дверь на летнюю веранду, спустился на лужайку и прошел к сараю, в развитие стародавнего земельного спора возведенному прямо на меже. С покатой крыши постройки открывался прекрасный вид на огород соседей Спиногрызовых.

Яков Акимович по приставной лестнице взобрался наверх, расстелил на влажном после прошедшего дождя рубероиде пленку, поверх нее – войлок, улегся животом на подстилку, надел очки, поднес к глазам бинокль и навел его на дальний край соседского участка. Картинка в окулярах была не ахти какая, для более или менее приличной видимости катастрофически не хватало света, но Якову Акимычу всего лишь и нужно было удостовериться, что в интересующем его квадрате со вчерашнего вечера никаких изменений не произошло. Убедившись в этом, он спокойно собрал бы свои манатки, слез с крыши и отправился домой пить сладкий, но жиденький чай, не оказывающий никакого негативного воздействия на сердечно-сосудистую систему. За неделю Яков Акимыч привык к этому ежевечернему ритуалу и был ему даже рад: как-никак, прогулка на свежем воздухе и немного необременительной физкультуры.

Однако на сей раз нехитрая вечерняя программа оказалась гораздо интереснее, чем обычно. Перед глазами вооруженного биноклем Якова Акимыча неожиданно предстали не мирные укропные грядки, а два бледных пятна, при должной фокусировке оптики оказавшихся парой восково-желтых рук с длинными загнутыми ногтями, испачканными землей.

Не ожидавший ничего подобного Яков Акимыч обмер и застыл, как горизонтально уложенный соляной столб. Кошмарные руки переместились правее, выйдя из зоны видимости, но Яков Акимыч не сразу нашел в себе силы поводить из стороны в сторону биноклем. Он и сам не знал, хочет ли увидеть эти страшные клешни еще раз!

Клешни он и не увидел, зато услышал совсем рядом, у стены сарайчика, тихое настойчивое царапанье.

– Васька, ты? – дрожащим голосом прошептал Яков Акимыч.

– Я-а-а, – тихо провыло под стеной.

Больное сердце Якова Акимыча забилось, как агонизирующая безголовая курица.

– Кто это? – шевельнул он помертвевшими губами.

– Я-а-а, – повторился тоскливый вой.

Плохо соображая, что делает, Яков Акимыч швырнул на голос тяжелый бинокль и, не поднимаясь на ноги, бочком пополз к лестнице. В тот момент над краем крыши, понижающейся в сторону спиногрызовской территории (чтобы стекающая с кровли дождевая вода размывала грязь на чужом участке), показался округлый предмет размером со средний чугунок. Яков Акимович совершенно автоматически навел на него фонарик, нажал на кнопку и в остром луче бело-синего света увидел мертвенно бледное лицо усопшей Капитолины Спиногрызовой. Лоб покойницы охватывала бумажная полоска с крестом и словами молитвы, глаза были закрыты, и Яков Акимыч, задыхаясь от ужаса, еще успел подумать, что это очень странно, ведь вурдалаки должны избегать церковной атрибутики. В тот же момент Капитолина недобро усмехнулась, открыла глаза и уставилась прямо на Якова Акимыча! Очи покойницы неистово полыхнули красным и засветились ярче, чем габаритные огни тормозящего автомобиля!

– Что… – хрипло прошептал задыхающийся Яков Акимыч.

Закончить начатую фразу он не смог: больное сердце, трепыхнувшись, как рыба на сковороде, прыгнуло ему прямо в горло, потом тяжелым булыжником обрушилось обратно в грудную клетку, да так и осталось там лежать – недвижимое, мертвое и быстро остывающее. Дернувшись в последний раз, Яков Акимыч выронил фонарик, скатился с крыши и упал на заросший сорной травой соседский участок за межевой линией…

Удалившихся на прогулку Коляна, Моржика и Масяню мы с Иркой с великим трудом загнали в дом уже в полной темноте, в десятом часу вечера. Мальчики, видите ли, заигрались и не заметили наступления ночи!

Тихие «игры» Моржика и Коляна заключались в неспешном распитии на крылечке бутылочки красного вина, за которой шустрый Моржик в обход нашего с Иркой наблюдательного поста в кухне сбегал в подвал. Масяня же нашел себе компаньона в лице – или, правильно будет сказать, в морде? – овчарки Томаса. Они всласть набегались в салочки, а потом практиковались в верховой езде, пока насмерть заезженная собака не рухнула на газон плашмя, как меховой коврик. А малыш так и задремал на теплой собачьей спине, не желая расставаться с четвероногим другом!

Колян предложил занести их в спальню в комплекте, «бутербродом». Мася с Томкой были всеми лапами «за», но возразила аккуратистка Ирка, так что поспать на эксклюзивной итальянской мебели собачке на этот раз не довелось.

Я уложила крепко спящего малыша на знаменитом диване, огородила его подушками, чтобы не скатился на пол, и присоединилась к честной компании, переместившейся из кухни в гостиную, поближе к бару с напитками.

– Можешь начинать, они уже готовы, – кивнула Ирка, поймав мой вопросительный взгляд.

– Ик-ко всему! – подтвердил Колян.

Моржик отсалютовал мне изрядно початой бутылкой коньяка и слегка заплетающимся языком поинтересовался, что я буду пить.

– Пенталгин, – сказала я. – Или какое-нибудь другое лекарство от головной боли.

– Кыся, «Камю» двенадцатилетней выдержки – лучшее лекарство от всего! – доверительно поведал мне Колян, наливая себе еще порцию чудодейственной микстуры. – Поверь, головная боль проходит без следа!

– Я тебе сейчас ее верну, – пообещала я, выдвигая кресло на середину комнаты, чтобы все могли меня хорошо видеть и слышать. – Господа алкоголики и тунеядцы, прошу вашего внимания!

– Просите – и дадут вам, – важно кивнул Моржик.

– Слушайте и не говорите, что не слышали! – в том же духе ответила я.

Уже через минуту после начала моего рассказа Колян решительно отставил в сторону стакан, а Моржик плотно закупорил бутылку. А к концу повествования, как я и обещала, мой муж попросил «чего-нибудь от головы»!

– Пойду, сварю кофе, – Ирка поднялась и ушла в кухню.

Моржик, самый рассудительный из нас, помолчав, задумчиво произнес:

– Вообще-то с этим следовало бы пойти в милицию…

– А с чем – с этим? – резонно возразил ему мой супруг. – Мы предполагаем, что совершено убийство, но чье? Трупа-то нет! И наши предположения основаны исключительно на фантазиях некой творческой личности, оригинально трактующей дурацкое сообщение своего покойного коллеги, при жизни изрядно выпивавшего шутника! Представляешь, какими глазами будут смотреть на нас менты, если мы придем к ним с заявлением типа: «Мы думаем, что где-то кто-то кого-то убил, помогите-спасите!»?

– Логично, – Моржик помешал ложечкой принесенный Иркой кофе. – Надо накопать более весомых аргументов!

– Именно накопать! – оживилась я. – И я даже знаю, где именно нужно как следует копнуть: на огороде Спиногрызовых в Приозерном!