Лишняя. С изъяном - Нинель Мягкова

— Капитан Салливан, лорд Салливан, лорд Салливан, — барон по очереди приветствовал мужчин, чуть склоняя голову перед каждым из них. Как ни странно, нетитулованного он приветствовал чуть ли не более уважительно, чем остальных.

Я скромно потупилась, скрывая глаза: кроме голоса, это единственное, что может меня выдать. Про себя отметила, что хоть фамилия у них и одинаковая, но приветствовал их барон по-разному. В памяти всплыли фразы из учебников: лордами называют только магов благородного происхождения. Поскольку я официально удочерена бароном, то теперь тоже леди. Снова.

Бродерик, конечно, видел меня только под маской и в полумраке зала или переулка, но кто его, глазастого профессионала, знает?

— Позвольте представить мою дочь, Хиллари Суон, — приемный отец отступил на полшага, открывая мне место для манёвра. В узких, но многослойных юбках приседать еще то удовольствие.

— Очень приятно, — пискляво пролепетала я, трепеща ресницами и старательно пялясь на обувь Салливанов. Не знаю, что уж обо мне подумала семья детектива, но вслух меня разноголосо заверили, что им тоже приятно безумно. Отец семейства подкатил ко мне, — буквально — виртуозно притормозив в сантиметрах от подола, и деликатно изобразил воздушный поцелуй перчатки. Салливан-старший был столь же медно-рыж, как и его оба сына. Мать, темная шатенка, передала детям только вытянутый овал лица и ясные, с четким, чуть угловатым верхним веком глаза. Брат детектива исполнил церемониал не задерживаясь, и я не без внутренней дрожи повернулась вполоборота к последнему новому-старому знакомцу, протягивая пальцы.

Бродерик склонился над моей рукой для поцелуя, да так и застыл, как заворожённый уставившись на мои губы. Не очень-то вежливо, согласно местному этикету. Либо они ему кажутся знакомыми, либо он на меня запал.

Я похлопала глазами, поглядывая на него исподлобья. Классический приём местных девиц — лицо сразу приобретает нужные по канону красоты пропорции: ротик уменьшается, глаза увеличиваются, щечки округляются.

Младший Салливан чуть дернул глазом и тряхнул головой, приходя в себя. «Померещилось», — явно читалось в его глазах. Конечно, где таинственная незнакомка под маской, нагло глядевшая ему в лицо и, не задумавшись, ковырявшаяся в трупах, — и где аристократка в розовых рюшечках.

— Герои — что отец, что старший сын, — пробормотал лорд Суон, когда необычная семейка двинулась дальше, рассекая толпу, как ледокол Северный океан. Я невольно обратила внимание: редкие аристократы сами заговаривали с этой четверкой. А если и заводили беседу, то старательно игнорировали не инвалида, как я бы ожидала от местного извращённого общества, а совершенно здорового, на первый взгляд, Бродерика. — Фаррел, отец семейства, из виконта стал герцогом после того, как угомонил практически в одиночку покушавшиеся на нашу границу провенсские войска. Сильный он маг, водник, семерка. Умный, и жена тоже. Вместе формулы новых заклинаний выводят. Эдна, кстати, одна из первых совместный, мужской и женский одновременно, факультет искусства закончила. Редко тогда кто осмеливался из дам не на бытовой идти. Да что там! Если семья традиционных взглядов — дай Всеединый, чтобы вообще учиться отпустили. Сдерживаться дома научат — и сиди наследников рожай сильных.

— А ноги он как потерял? — вот уж не ожидала от лорда Суона такой озабоченности женскими судьбами. Хотя он вообще для местного общества весьма прогрессивный, можно и не удивляться нестандартным взглядам на обучение.

— Они на месте. Только пользоваться не может. Тогда, на границе, его маг противников зацепил перед смертью. Обрушил под ним землю — тот провалился, а внизу камни острые. Чудом целители с того света вытащили, а ноги так и не смогли восстановить.

Скорее всего, не ноги, а спину. Повредил, наверное, позвоночник во время падения, а местные залечили, как смогли. Жаль мужика. Я снова глянула вслед удалявшейся в сторону боковой ложи семье и поймала настороженный, изучающий взгляд Бродерика, направленный точно на меня.

— А старший сын чем отличился? — старательно сохраняя безразличный тон, уточнила я.

— Он закрыл собой принцессу во время покушения, — скупо и быстро ответил барон, улыбаясь новому собеседнику. Я ощутила внезапный укол ревности и сама себе несколько удивилась. Вроде мы ничего друг другу не обещали и разговаривали-то три раза, считая сегодня, почему меня так бесит мысль, что он мог быть влюблён в мою сестру? Просто так же телом не прикрывают от смертельного удара.

Или все же бывает? Мало ли… Та самая магическая клятва заставила.

Остаток вечера я кусала губы, старательно не глядя в сторону боковой ложи, зато всей левой стороной лица чувствуя знакомый горячий взгляд детектива Салливана.

В Дорсетте царствовала зима — время простуд и упадка сил.

Отвар на женьшене, который я делала кастрюлями на весь бордель, в этот раз сварила и на долю барона. Точнее, одну порцию сделала у Лалики, а вторую заварила в его доме, потому что напиток этот лучше употреблять в горячем виде.

Отреагировал лорд Суон странно.

— Так в каком пансионе ты жила? — он уставился в кружку, будто зеленоватая жидкость была кислотой, которая вот-вот на него прыгнет.

— Святой Елены, — я не видела смысла скрывать эту часть своей биографии. Если он не идиот, то давно сопоставил время моего появления у мадам и побега «убийцы принцессы». Раз до сих пор не донёс, то и не донесёт.

— Знакомый вкус, — Ормонд осторожно отхлебнул отвар, задержав глоток на языке. Выражение на его лице было странное: будто ему одновременно приятно и больно.

— Меня Брай научила. Травница, которая живет на территории монастыря, — пояснила я. Лорд Суон поднял на меня затравленный взгляд.

— Как, говоришь, ее зовут?

— Брай, — недоумевая, повторила я.

— А лет ей сколько? — продолжил допрос барон, забыв про раскалённую кружку, которую сжимал обеими руками.

— Около сорока, — ответила я на автопилоте, а потом уже задумалась. Чего он так заинтересовался простой травницей? Ох, недаром у меня были подозрения по поводу слишком уж образованной ведьмы в дорогих, хоть и поношенных платьях. По возрасту они примерно в одном поколении, если Брай из благородных, вполне могли где-то пересекаться. Как у них там, на правом берегу заведено? На приемах и балах, да.

— А что? — с запозданием полюбопытствовала я. Суон вспомнил про кружку наконец, резко поставил ее на стол, чуть не расплескав содержимое, и подул на обожженные ладони.

— Ничего, — пожал он плечами с безразличным видом. Если бы я не была в курсе его основной профессии, даже поверила бы.

Но ворошить его прошлое не стала. Захочет — сам расскажет. У меня и своих секретов полно, чтобы еще в чужие лезть.

Суон начал ворошить прошлое сам. Настоятельно расспрашивал меня о пансионе, чуть ли не каждый вечер, хотя раньше проявлял завидное безразличие к моему прошлому. Уловив направление его интереса, я все беседы старательно сворачивала к травнице. Чем меньше деталей обо мне барон будет знать, тем лучше ему же. А о Брай он, похоже, мог слушать бесконечно. Как выглядит, чем увлекается, во что одевается. Узнав, что то платье, в котором я приехала, принадлежало ей, он помрачнел, а я вспомнила, в каком поношенном оно было состоянии и насколько вышло из моды. Да, не до гардероба было Брай, ой не до гардероба.