Потерявшиеся в мирах - Валентина Ульянова

Внутри оказалась одна-единственная пыльная комната с тремя маленькими грязными окнами и с большой небелёной печью в дальнем углу. В центре избы стоял неказистый стол, а на нём лежала толстая пергаментная раскрытая книга. Её желтоватые плотные листы были исписаны странными крупными чёрными знаками. Сергею она не понравилась с первого взгляда, но он всё же решил поближе её рассмотреть — и уже подошёл к столу, как вдруг до него донеслись чьи-то тихие шаги по траве. Мальчик почувствовал, как сердце в его груди громко и тяжко стукнуло и упало. Он и сам не мог бы объяснить, почему его вдруг охватил такой безрассудный страх. На мгновение ему показалось, что самое важное для него сейчас — не дать себя обнаружить тому, кто подходил к избе. Он в смятении огляделся — и кинулся к печке, за которой оказалась узкая щель. Туда, между шершавыми брёвнами пыльной стены и холодными кирпичами, он и протиснулся, стараясь дышать как можно тише.

Дверь хлопнула, звякнуло железо засова… и Сергей почувствовал себя в западне.

— Опять забыла дверь запереть! — сказал совсем рядом ворчливый голос, от которого у Сергея мурашки поползли по спине, потому что это был голос Ядиги, но такой, каким он его ни разу не слышал: резкий, недовольный и злой. — Ну да ладно, в заколдованный лес кто придёт? Что же… пора начинать…

Сергей услышал, как зашуршали пергаментные листы. Видимо, догадался он, Ядига искала нужную ей страницу.

— Эх… кабы я всё это могла прочитать! — с досадой проворчала она. — Вот уж не вовремя явились тогда эти паршивцы в Гиблую падь! Только я наладилась учиться у Зиты, а она возьми и помри… А то бы я сейчас им устроила… разнообразие… Все бы вокруг меня крутились! Эх, эх… А то, только и знаю, что про травы да двери сна… Убереги не слушаются как положено, заведун не возвращается с дела… не говорит, довёл ли всё до конца… Эх, вот горе-то! Вот они, сонные заговоры… Хм…

Ядига помолчала, потом неуверенным голосом, видимо, с трудом разбирая написанное, произнесла:

— Дормитанс… сопор… наводящий стопор… э… не понимаю! И что бы Зите погодить помирать! …Ну, да ладно, прочту обычное, проверенное!

И она, снова пошелестев листами, бойко продекламировала:

— Тёмная дрёма

выходи из дома,

выйди из бора Дремучего,

дрёма тягучая!

Ум Зелерины покрой

Непроглядной мглой!

Все двери сна за ней закрой!

От вязких слов исходила жуть. Сергею почудилось, что в избушке стало темнее и холоднее, а на сердце его как будто легла мутная тяжесть. Даже дышать стало трудно, как будто и воздух переменился от смутных слов ведьминого заклинания. Мальчик забыл о своей молитве, все силы его уходили на то, чтобы вдыхать этот тягостный непослушный воздух и при этом оставаться неуслышанным колдуньей. А она продолжала, причём голос её начал странно вибрировать на низких, отчего-то ужасно неприятных, нотах:

— Ну, Горкун-то наверное сдох… однако хуже не будет, если и его закляну ещё разок! Вот так:

Тёмная дрёма

выходи из дома,

выйди из бора Дремучего,

дрёма тягучая!

Ум Горкуна покрой

Непроглядной мглой!

Все двери сна за ним закрой!

Услышав имя старшего друга, мальчик подумал, что он должен немедленно выйти из пыльной щели и показать этой ведьме, почём фунт лиха. И отобрать у неё эту книгу, убежать с ней и сжечь её… Однако он не шелохнулся, как будто призванная колдуньей дрёма уже сковала и его. А та противным, неровным, подвывающим голосом принялась читать заклинание снова:

— Тёмная дрёма

выходи из дома,

выйди из бора Дремучего,

дрёма тягучая!

Ум Аськи покрой

Непроглядной мглой!

Все двери сна за ней закрой!

«Господи! — мысленно воскликнул мальчик. — Да не будет! Ася, друг, держись!» И, так как пошевелиться у него всё ещё не получалось, он, чтобы вырваться из этого невидимого плена, собрал все мысленные силы, так, что ему даже сделалось жарко от усилий, и начал читать Иисусову молитву: «Господи, Иисусе Христе, сыне Божий, помилуй мя!»

И сейчас же услышал, как запнулся голос Ядиги:

— Тём-мная… д-дрёма… Что такое?! Фу… Что-то мне плохо… душно мне, ох! Ещё же этого мальчишку не закляла! Вдруг мой заведун не завёл его как следует в лес?! Вдруг он ещё жив?! Неплохо бы и на него дрёму наслать… Ох… — она судорожно зевнула, — спать хочу… Ой, нельзя, не проснусь! Надо бежать, видать, дрёма-то ко мне прицепилась!!! Ох, батеньки…

Мальчик услышал, как захлопнулась книга, потом раздался быстрый топот ног, стук двери о косяк… и в избушке воцарилась тишина. Сергей подождал ещё немного и вылез из своей щели. В комнате было пусто, пусто было и на столе. Книги нигде не было.

— Унесла! — с досадой воскликнул он. — А я-то хотел её взять и сжечь! Ну да всё равно: найду и сожгу ведьмино орудие!

И он выбежал из избы. Надо было торопиться. Солнце уже садилось, а до Крутого Верха было ещё неблизко.

Целый день Ася провела в бесплодных поисках. Она обошла почти весь замок и все улицы города, она спрашивала каждого встречного, не видел ли кто Сергея, — и всё безрезультатно. Друг исчез бесследно.

В сумерках, совершенно без сил, она доплелась до спальни, упала на кровать и дала волю слезам. Но тут в её дверь вошла Ивилика.

— Ася, куда вы все подевались?! — прежним, капризным тоном, воскликнула та. — Где вас носит?! Ты… — но в этот момент маленькая княжна увидела Асино мокрое, заплаканное лицо и запнулась: — Что… Что случилось?

Ася встала перед княжной, но перестать плакать не смогла и ответила, всхлипывая и тщетно вытирая ладонями слёзы:

— Сергей пропал! И никто его не видел со вчерашнего вечера!

— Да чего ты боишься?! — удивлённо возразила ей Ивилика. — Что с ним станется?! Вам же открыто знание, вы избранники! Найдётся, куда он денется!

— Мы никакие не избранники, — всхлипнула Ася. — И кто, ты думаешь, мог нас избрать?! Бог любит всех и каждого… И вообще, мы самые что ни на есть обычные… И случиться с ним может всё, что угодно!..

— Кто бы говорил! — не поверила княжна. — Мне брат сам рассказал недавно, уже когда вы здесь появились, как ты в Гиблой пади победила богиню Укубу и неназываемых, которых наслал на тебя жрец Эшураз! Ни тебе, ни Сергею они ничего не смогли сделать плохого! Как же вы не избранники?!

— Они не боги, да и не мы их победили, — Ася, в горе забыв обо всём, махнула рукой, как будто говорила с близкой, неразумной подружкой, а не с наследной княжной. — Все эти гизлы и логи — просто бесы, нечисть. А для Бога, которому мы молимся, ничего невозможного нет вообще. Он — всесилен. Это Его сила их разметала, как клочки тумана… А мы сами — просто слабые дети, как и все другие, как и ты… Что, ты не знаешь, что ты — маленькая слабая девочка?! Вот скажи! В чём оно, твоё избранничество?!