Испытание богов - Дана Мюллер-Браун

бросает меня на песок, а потом наваливается на меня всем весом. Меня вот-вот раздавит, но тут Арадас атакует, и змей снова поворачивается, чтобы защитить нижнюю часть живота. Я удивляюсь, но так и должно быть. Амфисбаена ползет по земле, чтобы враги не могли добраться до ее брюха. Это делает ее неуязвимой.

– Арадас! – кричу я, отдавая ему немые приказы.

Он понимает, что я имею в виду, и атакует змея-дракона. Вонзает свой клюв ему в кожу, пока змей снова не поворачивается, чтобы избавиться от Арадаса. И в этот момент я атакую, бросаюсь к его светлой нижней части живота и вонзаю в нее нож. Раздается высокий и отчаянный крик, такой громкий, что я отпускаю нож и прижимаю руки к ушам. Звук настолько жуткий и болезненный, что мне самой приходится кричать.

Когда крик стихает и наступает тишина, я снова открываю глаза и смотрю на амфисбаену. Это существо я видела на рисунках в своих школьных учебниках. Она все еще выше меня, но намного меньше, чем раньше. Она сморщилась.

Я облизываю окровавленную губу. Должно быть, я укусила ее во время крика змея.

– Арадас! – кричу я ему, указывая на мертвое чудище. – Мы должны отнести его к Кирану. – «Если еще не поздно», – мысленно добавляю я. Затем сажусь на спину грифона, который хватает змея и улетает.

Место, где находится Киран, недалеко. Я спрыгиваю со спины Арадаса в песок, хватаю амфисбаену и тяну к Кирану. Он бледен как труп, и мне нужно несколько секунд, чтобы смириться с происходящим. Кажется, у Кирана нет пульса. Боль и страх охватывают меня, когда я прижимаю ухо к его груди и слышу, что он едва дышит. Его конечности скрючены и безвольно лежат на песке.

– Ты не умрешь, – шепчу я, хватая амфисбаену из последних сил и оборачивая ее вокруг Кирана. Я обвиваю его змеем, повторяя действия из книг и сказаний. Амфисбаена исцеляет людей. Этот вид, который я использую, может облегчить болезни и отравления. Беременные женщины якобы вешали это существо себе на шею, чтобы беременность протекала хорошо. Других змей оборачивали вокруг дерева, и потом оно легко рубилось. Так что это должно сработать.

Часами я сижу, убеждая себя в этом. Надежда во мне жива, потому что Киран все еще дышит, но страх парализует меня и заставляет отчаиваться всякий раз, когда дыхание слабеет. В итоге я кладу голову Кирану на грудь и слушаю монотонное сердцебиение. Рисую пальцем узоры и цветы на его теле. Потом начинаю писать слова, чтобы отвлечь себя и показать Кирану, что я все еще рядом.

– Ты не умрешь, – шепчу я, когда усталость пытается одолеть меня. – Ты не умрешь, – повторяю снова и снова, чтобы разбудить себя и его. Чтобы он услышал мой голос и не потерял доступ в наш мир.

– Сари? – Внезапно его грудь поднимается сильнее обычного, и до меня запоздало доходит, что он произнес мое имя.

Я тут же вскакиваю, прикасаюсь к его щеке и смотрю в темные глаза.

– Что… – Взгляд Кирана падает на мертвую амфисбаену, в которую он завернут. Кажется, он не может поверить в то, что я сделала. Потом он видит Арадаса, который сидит в некотором отдалении и наблюдает за окрестностями. Потом Киран снова смотрит на меня.

– Ты убила амфисбаену? – ошеломленно хрипит он.

– Было легко, – отвечаю я, пожимая плечами.

Киран улыбается уголком рта, и только тут я понимаю, что легонько глажу его по щеке. Тут же убираю руку и оглядываюсь вокруг, как будто здесь есть что-то новое, чего я еще не видела.

– Зачем ты это сделала?

– Я должна была позволить тебе умереть? Тому, кто вообще-то должен быть бессмертным?

– Иногда ты смотрела так, будто хотела убить меня своими руками, – говорит Киран, с трудом поднимаясь, когда я освобождаю его от змеиной туши.

– Было бы слишком глупо, если бы тебя убил яд.

– Сари… – мягко говорит он и касается моего подбородка, чтобы я снова посмотрела на него.

– Я не хочу об этом говорить, – отмахиваюсь я и пытаюсь отвернуться, но Киран настойчив.

– Сари! – снова говорит он, на этот раз решительно.

И тогда я наконец смотрю на него. Мое сердце громко и сильно бьется о ребра. Мое нутро словно светится. Кожу покалывает, когда я заглядываю в глубокую черноту глаз Кирана. В них больше честности, чем когда-либо прежде. И я чувствую его душу. Ощущаю привязанность и, прежде всего, непреодолимую тягу, которую он испытывает ко мне. Такого глубокого признания он мне еще никогда не дарил.

– Киран, пожалуйста, – умоляю я срывающимся голосом. – Это никогда не закончится, если мы продолжим.

Его глаза ищут мои. А я проклинаю себя, но просто не могу оторвать взгляд от его сильного тела, красивого, хотя и с резкими чертами, лица и вздымающейся и опускающейся груди.

– Ты разобьешь мне сердце, и я в конечном итоге останусь с одними осколками, – шепчу я, разглядывая маленькие шрамы на его лице. Его нос, все еще синий после моего удара. – И каждый из этих маленьких осколков… – я с трудом сглатываю, – станет кинжалом для тебя. – Качаю головой, чувствуя горячие слезы на глазах. – Ты предал то, что я люблю больше всего в этом мире. И с тех пор каждый день мое сердце истекает кровью. Каждый день так же темен, как самая черная ночь. Каждая секунда, которую Ярруш проводит с монархом, вонзается в мою душу и сердце ножом, который ты держишь в руках.

Я отворачиваюсь от его сверлящего взгляда.

– Но я все равно спасла тебя. Я все равно беспокоюсь за тебя. Мое сердце плачет о тебе и о потере, которую причинило мне твое предательство. И… – я качаю головой, – …я не хочу этого, Киран. Давай больше не будем возвращаться к этому. Никто никогда не должен узнать, что мы так уязвимы из-за наших чувств друг к другу.

Киран приближается и гладит меня пальцами по щеке.

– Я никогда больше не предам тебя и не причиню тебе вреда.

– Я не верю! – кричу я в тишину, плача и качая головой. – Может быть, мое сердце хочет верить тебе. Может быть, эта глупая рана в нем хочет верить, что снова заживет. Но я не могу.

Его рука