Сергей Бондарчук. Лента жизни - Наталья Бондарчук

– Он устал, – ответила она. – Он очень устал…

Здесь были и мои дети, Иван и Машенька, был Николай Бурляев. Справа от меня со свечой в руке стоял Алёша Бондарчук. Владыка Ювеналий прочёл короткую проповедь, в которой выразил сожаление об утрате. Наступил момент прощания. Первая не выдержала Алёна, глубинный стон вырвался из её груди и пронзил меня, я успела поцеловать икону Спасителя, холодный лоб отца и, поняв, что тоже не выдержу, уткнулась лицом в плечо брата Фёдора. Он обнял меня с такой теплотой, что мгновенно вся моя любовь к отцу перешла к брату. Державшая себя в руках вдова, Ирина Константиновна, тоже не выдержала прощания и зарыдала, заголосила «по Серёже».

Подошёл ко мне Элизбар Константинович Караваев с болью и сочувствием, он любил Сергея Фёдоровича и сегодня исполнял последний долг перед ним, снимая как оператор церемонию прощания. Пришли проститься со своим режиссёром и учителем Людмила Савельева, Николай Губенко, Жанна Болотова, Сергей Никоненко, Армен Медведев, Вячеслав Тихонов и многие, многие другие… Гроб из церкви вынесли близкие и друзья. Впереди шёл Никита Михалков. Его отец Сергей Михалков с палочкой, так и не присев на предложенный ему стул, простоял всю литургию у гроба. У ворот Новодевичьего кладбища мы все выстроились в колонну. Сразу за гробом шли медленным ритуальным шагом солдаты, за ними близкие и родственники, далее с венками и цветами – бесконечный поток людей. Природа провожала отца последним солнечным теплом октября. Кружились и опадали жёлтые листья, с лиственниц падали лёгкие мягкие иглы. По обе стороны аллеи, по которой шла процессия, стояли люди.

Остановились у трибуны, поставили гроб. Я стояла вместе с Алёной. Слово взял Никита Сергеевич Михалков… Было видно, как трудно ему говорить…

– Где вы, маленькие и кусачие, попрятались?.. – Алёна не выдержала этих слов и зарыдала… (За этим рыданием было всё – издевательство над отцом, травля в прессе, травля всей семьи за него, за Бондарчука, его славу, его великое дело.) Никита Михалков продолжал говорить, он видел гроб с отцом сверху и неожиданно сказал: – В последний раз солнечные лучи играют на лице Сергея Фёдоровича…

Всех присутствующих потрясла эта простая фраза… Нет слов, чтобы выразить ту сердечную благодарность тебе, Никита Сергеевич, за верность и преданность отцу, за духовное родство, за Высокое творчество и верность идеалам России. Владыка Ювеналий не забыл о моей просьбе и, когда гроб был опущен в могилу, он раскрыл привезённую мною из Киева коробочку с землёй со святых могил Киево-Печерской лавры, и русская земля, упокоившая отца, приняла частицу земли Украины – родины Сергея Фёдоровича.

Прозвучал орудийный залп. К могиле потянулись люди с цветами. Положив свои, я взяла под руку сына, и мы вместе пошли по аллеям кладбища. У ворот встретились с моим братом Фёдором.

– Всё хорошо, всё красиво было… – полуутверждал, полуспрашивал Федя.

– Да, сама природа провожает нашего отца, – ответила я, – тепло и красиво.

– Почему, почему мы не видимся? – стал говорить Фёдор. – Мы же брат и сестра… А Алёна все время спрашивает: «Где Наташа?» Она тебя очень любит.

Я поцеловала брата и сказала, что счастлива это слышать. Мы ещё долго сидели вместе и поминали отца. И говорили, говорили…

Мой отец пришёл в мир 25 сентября 1920 года. И ушёл из жизни тоже осенью, 20 октября 1994 года. Мой брат Фёдор рассказал мне о последних мгновениях его жизни. Окно больницы выходило во двор, где были видны деревья с ярко-жёлтой листвой, и он в последний раз посмотрел на эту красоту и без стона и страданий отошёл…

Лента жизни развернулась перед ним, и он увидел всех тех, кто его любил и кого он любил… «А теперь пребывают сии три: Вера, Надежда, Любовь; но Любовь из них больше».

Благодарности

Огромная благодарность моим близким, друзьям и соратникам, кто участвовал в создании этой книги о моём отце – вы привнесли в неё свою любящую душу:

Татьяне Яровой,

Игорю Днестрянскому,

Ольге Палатниковой,

Сергею Никоненко,

Николаю Бурляеву,

Владимиру Наумову,

Наталье Черёмушкиной,

Марии Бурляевой.

Моя благодарность также тем, кто любил Сергея Фёдоровича и продолжает любить, но уже в мире ином:

Вадиму Юсову,

Инне Макаровой,

Алёне Бондарчук.

«Какова-то будет эта жизнь?», или На пересечении параллельных

Наталья Бондарчук – человек уникальной творческой судьбы. И не только потому, что она – актриса и кинорежиссёр. И не только потому, что в её не самой большой, но очень насыщенной серьёзными ролями фильмографии такие классические работы как Хари из «Соляриса» и Мария Волконская из «Звезды пленительного счастья», царевна Софья из «Юности Петра» и мадам де Реналь из «Красного и чёрного».

В конце концов советское кино оказалось столь богатым на талантливые фильмы и талантливых людей, что и сегодня, по прошествии тридцати лет после распада той, другой, страны оно демонстрирует немало ярких примеров творческого, а отнюдь не архивного существования!

Мне же хотелось сказать о другом: о том, что вся творческая и человеческая жизнь Натальи Сергеевны прошла на пересечении трёх основополагающих для отечественной кинокультуры линий, полнокровных систем координат, каждая из которых – это огромная творческая личность.

Сергей Бондарчук – отец.

Сергей Герасимов – учитель.

Андрей Тарковский – главный режиссёр и человек одной, отдельно взятой женской судьбы.

И за каждой из этих линий стоит не только радость сопричастности и подробного родственного общения, но ещё и конкретная драма, боль, нередко незаживающая рана. Ведь это для людей сторонних, коллекционеров имён и званий, замечательное сочетание имён-артефактов. Для тех же, кто мало-мальски погружён в жизнь отечественного кино, это непостижимое даже в теоретическом измерении сочетание самодостаточных, нередко отталкивающих друг друга миров, невозможное, как следовало бы из классической геометрии, пересечение параллельных.

Такие они разные: Тарковский – Бондарчук; Тарковский – Герасимов; да и Герасимов – Бондарчук (учитель и ученик), наверное, тоже, чему свидетельство – два не похожих друг на друга «Тихих Дона», сделанных в разное время этими режиссёрами,

И точка этого пересечения – сердце женщины, которой хватило мудрости, терпения и милосердия, чтобы не попасть на «разрыв аорты», а напротив – переплавить «груз невозможного» в умение жить и творить, благородно любить и благодарно сохранять о прошлом замечательную память.

Благородство и благодарность – прежде всего этими качествами пронизана авторская интонация настоящей книги. И, наверное, от читателей в свою очередь требуются те же качества. Ведь без них не принять, не понять той муки, которую испытывала восьмилетняя Наташа, когда отец ушёл из семьи и не виделся после этого с дочкой целых пять лет! Или ещё большее переживание за старшего брата Алексея – из первой, ростовской, семьи Сергея Фёдоровича. Вот уж кто оказался совсем обделённым отцовскими любовью и пониманием!..