Бес искусства. Невероятная история одного арт-проекта - Андрей Степанов

– У него же сотрясение мозга! – ахнул Валя. – Разве можно?

– Суслик, не вмешивайся! – приказала Галя.

– Вот видите, как бывает, – поразмыслил вслух Силыч. – Сошлись, значит, лед и пламень прямо у меня в избе. Да… Это тебе не голубей с кошками сшивать. Тут высшая гармония присутствует. Любовь, что движет солнце и светила…

– Стоп! Тише! – прислушалась Галя. – Голоса слышны. Разговаривают!

– П-пойду еще п-послушаю.

Пухов снова исчез в сенях и прикрыл за собой дверь.

– А вот такая союзница, как Малаша, нам бы не помешала, – заметил Редька. – Если ее завербовать и оставить у врага нашим агентом, то задача похищения решится сама собой.

– Можно попробовать, – согласилась Галя.

– Маланья Николаевна – это личность, – уважительно покивал Силыч. – Сразу видно – натура незаурядная.

Дверь снова отворилась – на этот раз тихо, даже без скрипа, – и показался Илья Ильич.

– Ругаются, – доложил он. – Он ей, значит, в-внушает: «Я тебя когда еще насчет него предупреждал! Из-за кого мы расстались?» То есть они, оказывается, из-за черта этого разошлись, когда М-мухин с ним поссорился. «Он, – говорит, – бес». А террористка ему: «Да мне пофигищу, кто он такой. Художников у него нет, вот в чем дело. Только ты один настоящий». А тот свое твердит: «Говорю тебе, он бес. Я его в аду видел». А она: «Я их всех в аду видала». И т-так далее.

– Молодец, Ильич, продолжай наблюдение, – распорядился председатель.

– П-продолжу.

Однако на этот раз Пухов вернулся почти сразу:

– Не слышно ни фига. Б-беда один бубнит что-то ей на ухо, упрашивает. Д-должно быть, помочь просит.

– А она? – вскинулся Редька.

– А она его Б-бедиком назвала. Значит, соглашается.

– Вот! – кивнула Галя. – Дай бог, чтобы согласилась.

– Ну кто бы ожидал, а? – покачал головой Валя.

– Может, внутрь зайдем? – робко спросил Силыч. – Вместе-то быстрей уговорим.

Однако делать этого не пришлось.

Двери вдруг распахнулась настежь, и в проеме выросла сама Малаша. Уперев руки в боки, она бесцеремонно осмотрела потенциальных союзников, а потом коротко приказала:

– Заходите!

Все поспешили в дом, забрав с собой недочищенные овощи.

В комнате все было по-прежнему, если не считать того, что полностью одетый Беда восседал в хозяйском кресле и самостоятельно поглощал омлет. Выглядел недавний тяжелобольной гораздо лучше.

– Короче, идею я поняла, – с ходу объявила Малаша. – Вы хотите пошутить с Синькиным, как мы вот с этим старичком.

И она показала на Пухова, который силился что-то произнести, но не мог выговорить даже первого слога.

– Ты, дедуля, если что, извини, – совсем не покаянным тоном продолжила Малаша. – А кто первый начал? Про золотую рыбку, надеюсь, все в курсе? Короче, по обидам у нас взаимозачет, а на будущее задачи общие. Зайдем через батлера Тимошу, он давно на меня глаз положил.

Беда недовольно посмотрел на нее и отодвинул в сторону омлет, но Малаша тут же объяснилась:

– Ты слушай ушами: это же он глаз положил, а не я. Наворачивай давай, Бедик, силы надо восстанавливать. Про батлера, короче, история следующая. Этот дядя по субботам синегалит в одном баре – в «Молли Блум». Ну, я туда зашла как-то раз. Сидит в углу, зыркает, а подойти, понятное дело, очкует. Но это ничего, я теперь сама к нему подойду.

– И что даль-ше бу-дет? – напрягся Беда.

– А тебе неясно? Короче, я соглашаюсь посмотреть с ним дачу эту, для вип-гостей. Там я батлера ак-ку-ратно вырубаю, а Кондратия беру за шкирятник и вывожу за ворота. Где вы уже дожидаетесь с машиной. Потом в багажник – и сюда. Ну, как план?

– И кто гарантирует, что Кондрат окажется на даче? – пожал плечами Валя. – Он же по выходным в Москву летает.

– Раз говорю, значит знаю. Больше не полетит.

– А охрана на входе? – спросил Редька.

– Дедуля, не смеши. Охрана там у них. Вообще, все это вас не касается. Ваша задача – ждать в ста метрах от ворот, а потом принять объект и доставить сюда. Поняли, нет?

– Поняли, – по-деловому ответил Редька.

– Хотел бы я посмотреть, как Кондрат Евсеич добровольно полезет в багажник, – буркнул Валя.

– И посмотришь, Валюнчик, я тебя персонально приглашаю. Я его свяжу и упакую, как посылку. Бантик даже повяжу.

Малашин план отличался редкой лихостью и такой же неосновательностью, однако вариантов у заговорщиков все равно не имелось. Скрепя сердце с ним согласились и члены Союза, и Галя с Валей, и сам Беда.

Что касается Силыча, то он в детали не вникал. Бывший вопряк смотрел на Малашу влюбленными глазами и повторял:

– Вот это барыня так барыня… Девяносто шестой пробы барыня. Мне б такую…

Уже в начале июля город был заклеен афишами:

Каждый постер украшала фотография, на которой Прайс – подтянутый, спортивного вида седовласый джентльмен в кедах, шортах, футболке и бейсболке – стоял у школьной доски с теннисной ракеткой в руках.

Эта картинка вызвала некоторое волнение в студенческой среде.

– На Прайса идешь? – спрашивал один студент другого на ступенях Школы.

– Не-е, – тянул в ответ тот. – Чё-то очково… Говорят, дерется. Ракеткой по бошкам.

– Так это он вопросы отбивает. Метафора такая.

– Метафора… Все равно больно, наверно. Слушай! А нельзя ему, если что… ну, того… ну, звиздюлей отвесить всем вместе, по-нашему?

– Нельзя. Британский ученый.

– Эх… Не, не пойду, наверно.

Однако, несмотря на сомнения и опасения малодушных, в назначенный день актовый зал бывшего Дворца культуры водников оказался полон.

Борцы с Синькиным делегировали на лекцию Валю Пикуса. Все остальные были так или иначе задействованы в готовящейся секретной операции, а Беду не пустила Малаша, заявив, что он еще слишком слаб. Валя как мог утешил друга и пообещал подробно рассказать об увиденном.

Войдя в зал, Пикус почувствовал легкое головокружение. Перед глазами заплясали дежавю: ему показалось, будто половина зала занята невесть откуда взявшимися в Прыжовске участниками арт-группы «Призраки Маркса». Однако, присмотревшись, Валя убедился, что молодежь ему незнакома: по-видимому, это были здешние студенты и их приятели. Но на всякий случай он поспешил укрыться в задних рядах, где расселась публика посолидней.