Приватизация по Чубайсу. Ваучерная афера. Расстрел парламента - Сергей Полозков

Просто гениальное решение! Ведь референдум пришлось отменять именно потому, что невозможно было сформулировать в простой форме все разногласия по поводу Конституции, которые в основном сводились к вопросам разделения властей.

А теперь предлагался отличный способ: если ты за Президента, то значит ты за его вариант Конституции вне зависимости от того, что в ней написано. Прямо по Адольфу Гитлеру: не надо думать, с вами тот, кто все за вас решит. В своем выступлении Президент заявил о том, что подписал соответствующий Указ.

Верховный Совет парировал 21 марта удар Постановлением, осуждающим действия Президента, и направил обращение, в Конституционный суд, который, рассмотрев его 23 марта, дал свое заключение о не конституционности заявления Президента.

26 марта, буквально через десять дней после окончания 8-го съезда, пришлось созывать 9-ый съезд народных депутатов для рассмотрения ситуации, сложившейся после заявления Ельцина. Сначала съезд даже не дали проводить в Большом Кремлевском Дворце, и мы собрались в зале заседаний Верховного Совета. Однако после обеда мы все-таки переместились в БКД.

Первым выступал Валерий Дмитриевич Зорькин как Председатель Конституционного суда. Он изложил заключение Конституционного суда, призвал обе стороны к сдержанности и благоразумию. На основании изложенного заключения у Съезда было полное право поднять вопрос об отрешении Ельцина от должности. Выкрутасы всенародно избранного уже выходили за всякие рамки. И все это на фоне катастрофического положения в экономике. Эмоции, конечно же, выплескивались через край. По свидетельству некоторых членов Секретариата количество записавшихся на выступлении составило аж 300 человек.

Они подогревались еще и тем обстоятельством, что все информационные ресурсы полностью контролировались Президентской командой и по телевидению на нас выплескивались буквально ушата грязи. Ни о каком диалоге практически не было речи. Все передачи шли исключительно в рамках поддержки предложений Президента. В связи с этим в повестку дня был также поставлен вопрос: «О прекращении цензуры в СМИ».

Эмоции были не только в зале, на улице тоже шел беспрерывный митинг. Сторонников Президента и Парламента разделили коридором.

Когда мы проходили через кордон в гостиницу Россия на обед, агрессивная толпа буквально кипела искаженными злобой лицами: «Смена! Павлики Морозовы». Жутко было представить, что бы с нами сделали, если бы мы оказались внутри нее.

Многие могут сказать, что на митингах все хороши, и те и другие, но я помню иное. Как-то во время перерыва мы вышли с Головиным на Манежную площадь, где собирались сторонники Верховного Совета. В большинстве своем люди уже в возрасте, плохо одетые, реформы уже потрепали людей. Я уже говорил о немного пижонской манере Андрея одеваться. Я то был одет классически, но возраст явно выделял нас из общей массы. В толпе шушукаются, одна бабка смотрит на нас неодобрительно, и шепчет соседке: «Наверное, демократы». Чувствуете разницу? Мы в толпе, которая нас считает чужими, но ни воплей, ни агрессии. Конечно же, мы разговорились с митингующими.

«А, вы Смена, ребятки», — лица людей светлеют. Говорят, держитесь, не сдавайтесь.

А Ельцин снова понял, что дело не выгорает и пахнет керосином.

В связи с этим предпринимается попытка отступить назад, объявить обращение Ельцина выступлением не Президента, а… просто гражданина. Указ в письменном виде так и не появился, а раз так, то Конституционный суд не вправе давать заключение на выступление человека, ну сказал и сказал.

Ясно, что такая смехотворная попытка лишь подливает масла в огонь. Многие из выступающих депутатов обвиняют Ельцина не в мужском поведении.

И в этот момент неожиданно в зале заседаний появляется сам Борис Николаевич. Он садится на свое место, а потом буквально через несколько минут берет слово. Он явно не в себе, красный, челка набок, речь невнятная. Большинству становится ясно, что он просто напросто пьян! Фотокорреспонденты, среди них много иностранных, бросаются вперед, некоторые депутаты тоже. На пути встает охрана Президента. Он продолжает говорить, несмотря на начавшийся возмущенный шум в зале. Слова его речи примирительные, он, что то лопочет про Конституционный суд, путая его с Конституционной комиссией, а потом нетвердой походкой удаляется из зала. Идет прямая трансляция по телевидению, все в шоке.

Первым после увиденного позорища, выступает Владимир Борисович Исаков, но напрямую не говорит об алкогольном опьянении Президента. Он щадит главу государства, хотя все кто это видел, теперь понимают, что слухи о дурных пристрастиях Бориса Николаевича абсолютно достоверны. Корабль российской государственности в пьяных руках. Ясно, что после этого вопрос об импичменте ставится на голосование, и он включается в повестку дня.

Команда Ельцина предпринимает отчаянные шаги, и они им удаются, так как информационная власть целиком в руках Президентской команды.

На Васильевском спуске идет непрерывный митинг. Митингующих подвозят на автобусах, снабжая их едой, а по некоторым данным и горячительными напитками. Ельцина быстро откачивают, и выводят вечером на улицу, как слона на веревочке, показывая это по 1-му каналу. Он общается с людьми на Васильевском спуске, улыбается, трезвый, приветственно помахивает рукой. А то, что было днем, это как бы и не считается, во-первых, видели далеко не все, так как это было в рабочее время, а во-вторых, тем, кто видел, просто показалось.

Все-таки страшная это штука телевидение. Люди, которые не бывали участниками событий, транслируемых по телевидению, часто не верят в то, что вполне реальный факт можно показать по телевизору так, что будет полностью искажено представление о нем. Зря не верят.

Вот кто-то из депутатов зевает или читает газету, быстро его голубчика, крупным планом. Пусть народ видит, им на все наплевать. Вот толстый депутат и лицом явно не Ален Делон — опять крупный план, и это избранники народа?

На оппозиционной демонстрации обязательно показывали какого-нибудь дегенерата, которые всегда есть на любых митингах, но на митингах «своих» показывали только светлые молодые лица и так далее, и тому подобное.

А нет ничего более действующего на сознание человека как визуальный ряд. Поэтому в данных условиях силы были не равны и наши отчаянные попытки изменить ход реформ, без преодоления информационной блокады, были во многом обречены.

А тем временем мы начали голосование по импичменту Ельцина и одновременно о доверии Хасбулатову. Этот вопрос подняли демократы, но он был неожиданно поддержан и некоторыми другими депутатами. Здесь даже во фракции у нас произошли разногласия. Андрей Головин и Игорь Муравьев предлагали отрешать от должности обоих. Я считал, что хотя Хасбулатов часто идет на гнилые компромиссы, коней на переправе не меняют и, если мы затеем перевыборы Руслана Имрановича, то ничем хорошим это не закончится.

Тут и без этого хватало проблем, неясно было, как поведет себя Ельцин в случае отрешения, подчинится ли Конституции? В связи с этим, я, кстати, не голосовал за включение вопроса в повестку дня, желая более мирного развития событий, но, когда его в повестку включили, голосовал за импичмент.