Инга Артамонова. Смерть на взлете. Яркая жизнь и трагическая гибель четырехкратной чемпионки мира - Владимир Артамонов

Одному из своих товарищей-конькобежцев Воронин в прежние годы сказал, что если он будет разводиться с Ингой, то об этом узнает весь мир. Что он имел в виду? Вероятно, то, что и произошло.

Следовательно, любое расставание с ней при самых даже безобидных для него обстоятельствах не могло произойти мирно, по-человечески. Это своего рода садизм, в котором, возможно, и сам Воронин не признавался себе. Этот садизм, как жало, проник в его подсознание и до поры до времени не проявлял себя в столь откровенной форме. Возможно, Воронин сам боялся в себе этого, а потому многие неопровержимые факты отрицал, а кое-какие детали своего преступления вовсе утаил. Например, он отрицал умышленность убийства. На самом деле он все продумал до мелочей и нож заранее спрятал в рукав пиджака (этот эпизод мы подробнее рассмотрим), когда пришел к нам в квартиру, где договорился встретиться с Ингой, а не вынул нож из бокового кармана (в ответ на ее якобы грубые слова), как он утверждал, и на что мы обратили бы свое внимание…

Потому-то мы все прозевали этот удар ножом – как раз из-за его тщательной подготовленности, продуманности. И отнюдь не какая-то еще причина могла подтолкнуть его к такому преступлению, а месть за отказ с ним жить – опустившимся, деградировавшим.

Но ему, тяжко преступившему закон, чтобы спасти себя, выгодно было теперь ее оболгать, представить ее изменницей (не только мужу, но и Родине, имея в виду ее прежние отношения со шведом!), чтобы все ее возненавидели, а ему посочувствовали как оскорбленному. Расчет был на это. К тому же и кое-кто из свидетелей своими показаниями, которые потом прочитал Воронин (такое право имеется у подследственного), помог ему еще больше укрепить свою позицию «обманутого мужа», и, собравшись с мыслями, он все более и более затем упирал на ее «прошлую жизнь», ничего и никого не стесняясь… Однако он просчитался – было много свидетелей, которые имели совсем иное мнение о ней и о нем.

Давайте послушаем их.

Людмила Силина, в прошлом конькобежка, выступавшая вместе с Ингой за общество «Динамо»:

«…Геннадий Воронин по характеру несколько резкий, вспыльчивый до грубости и к тому же драчлив, он конфликтовал со многими спортсменами. Были случаи, когда он оскорблял и бил Ингу. Это было всем известно. В моем присутствии такой случай был только один раз, когда Инга сидела в нашем номере. Это было на сборах в Эстонии. Геннадий требовал у нее денег на выпивку. Она ему отказала, и он ударил ее по лицу. Нам пришлось его выгнать. И все это Инга прощала, причем очень быстро, буквально на следующий день.

…Последний раз я видела Ингу в декабре 1965 года, когда ее принимали в партию. В этот день мы долго с ней разговаривали. Я спросила, как она живет с мужем. Инга ответила, что плохо и что после этого сезона она хочет решить вопрос окончательно… Я думаю, что после супружества, по крайней мере первые годы, когда я еще сама бегала на коньках, Инга была верной женой. Да и изменить Геннадию было трудно, он не отпускал ее ни на шаг. Несмотря на такие отношения, все-таки убийство Инги было неожиданностью» (т. 4, л. 69–70).

Ирина Егорова, призер Олимпийских игр по конькобежному спорту, выступавшая вместе с Ингой за сборную СССР:

«Между ними происходили ссоры, скандалы, ругань, и Геннадий ее бил. В июне – июле 1963 г. … на сборах… тоже происходили ссоры, скандалы» (т. 4, л. 28).

Тамара Рылова, чемпионка мира по конькобежному спорту, выступавшая много лет вместе с Ингой за сборную СССР:

«В сборной СССР я состояла с 1953 года до 1965-го, являюсь заслуженным мастером спорта СССР. Ингу Воронину знаю с момента прихода ее в сборную в 1955 году. Хотя в отдельные годы мы были конкурентами по спорту, у меня остались об Инге самые хорошие воспоминания как о человеке добром, хорошей души… О Воронине могу сказать меньше, так как больше знаю Ингу. Однако о нем у меня сложилось мнение, что он хамоват, надменен… На мой взгляд, заводной, возбужденный, усугубляющий обстановку. Об Инге, как и о большинстве ведущих и, так сказать, знаменитых спортсменах, болтают много, сплетничают. В то же время, лично зная покойную, могу сказать, что она была хорошим человеком….[Был период взлета], когда у нее, как и у многих, от славы могла закружиться голова, что было связано с ее окружением в то время, в частности с тренерским. Для меня, как и других членов сборной, была неожиданной женитьба Инги и Геннадия. Каких-либо взаимных отношений перед этим, особых встреч никто не замечал. В то же время внешне это были разные люди. Инга была внешне виднее Геннадия да и выше его ростом. О любви их до замужества я лично не слышала. И первым, что было объединяющим для Ворониных, о чем я лично узнала, так это получение комнат в одной квартире от «Динамо». Инга всегда защищала Воронина… В зарубежных поездках много имевшихся денег тратила на покупку вещей мужу. В ноябре – декабре я была на тренировочных сборах вместе с Ворониными. И надо сказать, что внешне, для окружающих, отношения между ними были хорошими. Инга заботилась о Геннадии, связала ему свитер… В последние годы Инга стала собраннее. Это было заметно и на собрании… и в отношениях ее со спортсменами сборной… И раньше она, на мой взгляд, была неплохим товарищем… Ни для кого не было секретом, что уже вскоре после женитьбы Ворониных они стали плохо жить, и было известно, что Геннадий издевается над ней, бьет. Об этом, то есть о неладах в семейной жизни Инги, знали все и говорили тренеры. Я лично никогда не слышала и не знала, чтобы Инга давала Геннадию какие-либо поводы для ревности. По крайней мере, в период совместного нахождения на сборах никакой речи об этом не было. Они часто ссорились. Инга была не удовлетворена семейной жизнью, неоднократно, и в частности во время сборов в Тракае, собиралась уходить от Геннадия, о чем говорила ее тренер Степаненко. Да и мне в то время было видно, что она была удрученная. Зная Воронина и оценивая случившееся, считаю, что уход Инги от Геннадия был связан с тем, что просто переполнилась чаша терпения Инги от хамства Геннадия, совместная жизнь с которым, на мой взгляд, облагораживала, поднимала Геннадия, да и считались с ним в последнее время, конечно, из-за Инги. До 27 декабря 1965 г. я после отъезда Инги оставалась в Перми. Последние два дня Геннадий на мужских соревнованиях присутствовал, «прикидывался», «грелся у стойки». Надо сказать, что и во время нахождения в Ангарске Геннадий, видимо, часто выпивал, так как по лицу его было видно, что он после выпивки. Новый год я встречала в Москве. Вечером 2 января я встретила Ингу на тренировке на катке. Мы немного поговорили с ней, она сказала, что надела чужие коньки, нога дрожит, но ничего о Геннадии не говорили. 5-го мне позвонили и сказали о случившемся. Я ездила на квартиру к матери» (т. 4, л. 7–9).

Борис Стенин, чемпион мира, выступавший в те же годы, что и Инга, в большом спорте:

«Как мне известно, Инга и Геннадий жили между собой недружно, ссорились и Геннадий даже избивал ее. Неоднократно мы видели ее с синяками на лице. Помню, в 1961 году на сборах в Риге она была с синяком под глазом. Иногда она и выступала плохо из-за разлада в семье. Им говорили товарищи, что лучше уж разойтись, чем так жить. На что Геннадий якобы всегда отвечал, что если он с Ингой разойдется, то об этом узнает весь мир. Я сам этих слов не слышал и о их взаимоотношениях не разговаривал… Он грубый, невыдержанный, любит выпить. Хорошего о нем ничего не могу сказать. Инга же была женщина добрая по характеру, общительная, многим нравилась. Товарищей у нее было много, но в близких отношениях она ни с кем не была. В последний раз я видел их в Перми. Инга была чем-то подавлена. Пока мы устраивались в гостинице, она сидела в углу и даже не встала со стула. Это было не похоже на нее» (в Перми Воронин вновь учинил скандал. – В. А.) (т. 4, л. 44–45).