Тревожит память былую рану - Владимир Колычев

– Ну ладно, виноват, не сдержался, – тоном вальяжного человека повинился он. – Сами должны понимать, работа нервная, контингент не сахарный... Да и вам хотелось помочь, Лайма Васильевна. Положение очень серьезное. Сами знаете, кем был покойный Ревякин – проституция, наркотики. Мафия, одним словом. А вы подозреваетесь в его убийстве... Ну, не нами, а ближайшими соратниками Ревякина, если их так можно назвать. И вам, сами должны понимать, угрожает опасность с их стороны. Вам банально могут отомстить за его гибель...

– Простите, товарищ майор, – с насмешкой и удивленно повела бровью Лайма. – Хотела спросить, с кем вы сейчас разговариваете?

– С вами, с кем же еще?

– Да? Тогда извините, а то я думала, что вы играете в народном театре, репетируете роль...

– Роль репетируете вы, гражданка Никодимова! – оскорбившись, вскинулся майор. – Только зря вы со мной так! Если я с вами по-хорошему, то это не значит, что мне можно хамить!

Лайма молчала – отстраненно, со скучающим видом. И это раздражало следователя.

– Вы как будто не понимаете, что Ревякин ехал к вам домой! Как будто не вы живете в километре от места взрыва! Как будто не вы могли свести с ним счеты!

Лайма могла рассмеяться ему в лицо. Не было у майора никаких доказательств ее вины. Даже косвенными их не назовешь – так, досужие домыслы на базе устаревшей оперативной информации. Майор, похоже, даже не знал, что именно Лайма управляла делами мафии, держала в руках связующие нити. Для него она была всего лишь проститутка, из разряда дешевых выбившихся в элитную касту и прочно закрепившихся на самой вершине. И то, что она могла убить Ревякина своими руками – даже для него было из области фантастики. Скорее всего, он думает, что это могли сделать ее люди. Кто? А бес его знает!

А ведь майор мог обладать и более богатой информацией. Если бы он хотя бы на вторые сутки приехал к ней домой, осмотрел гостевой дом, пулевые отверстия в нем... А милиция наведалась к ней лишь на третьи сутки, когда от вторжения не осталось и следа. Как и от пьяной маскировки, которой она предалась в сауне с Егором. Готовила алиби, а все напрасно. Хотя, конечно, об этом глупо было жалеть. Ведь в ту ночь она была с Егором... Он, конечно, сволочь, но Лайма его любила...

– О чем вы думаете, черт возьми?

От возмущения майор перегнул карандаш в своих пальцах, сломал его.

– Об адвокате. И о жалобе вашему начальству. Вы утомили меня, майор. Если есть у вас что-то конкретное, говорите. Если нет, оставьте меня в покое. Я устала, и мне пора ехать домой...

– К кому, если не секрет?

– Какой здесь может быть секрет? Я еду к себе домой.

– А дома вас кто-то ждет?

– Да, ждет. Повар-телохранитель. Зовут Егор.

– Повар-телохранитель? Разве такое бывает?

– У вас нет, у меня да.

– Мы навели справки о вашем молодом человеке.

– И каковы успехи?

– Ну вот, уже разговорились, – усмехнулся следователь. – А то все молчали... Что, задел за живое?

– Если честно, то да. Достал – сил уже нет...

– Боюсь, что вам придется набраться сил. Дело у нас серьезное. Убийство, как никак... А ваш Егор, насколько я знаю, также в свое время работал на гражданина Ревякина.

– Без понятия.

– Работал на него и вместе с вами... И я даже знаю, чем он занимался...

Следователь сделал паузу, глядя на Лайму как на человека, которому невыносимо хочется выдать желаемое за действительное. Или получить хотя бы какое-то подтверждение своим домыслам. Поэтому он и смотрел на нее в ожидании хоть мало-мальски значимой подсказки. Но Лайма ничем не выдала своего волнения.

– Егор Кантемиров ликвидировал неугодных Ревякину людей.

– Хорошо, я попрошу его зайти завтра к вам, – не моргнув глазом, но с искренней усталостью в голосе сказала она. – Вы ему это расскажете, хорошо?

– А вас это не удивляет?

– Удивляет... Удивляет, почему я с вами до сих пор здесь и без адвоката.

– Тяжело мне будет с вами, гражданка Никодимова. Крепкий вы орешек. Но ничего, вода камень точит...

– А я все думаю, кого вы мне напоминаете. Теперь поняла, водолея! Льете воду на мою несчастную голову, как будто это мельница... Или просто хотите меня утопить...

– Ну, зачем же топить? Мы можем просто искупаться. Вы расскажете мне о своих взаимоотношениях с Ревякиным, а я сделаю вывод, что вы готовы к сотрудничеству...

– Где вы хотите со мной искупаться? В Балтийском море, в Белом, где?

– Есть более теплые моря. Например, Красное море в Египте...

– Нельзя вам туда, – оборвала собеседника Лайма.

– Почему? – задорно, но в тоже время в ожидании подвоха спросил майор.

– Вы на московском солнце перегрелись, куда вам в Египет? – язвительно проговорила девушка.

– Значит, к сотрудничеству не готовы? – насупился он.

– Идите-ка вы... в Египет, товарищ майор. Это вам уже не повредит.

– А вот оскорблять меня здесь не надо. Я, между прочим, при исполнении! – надулся следователь.

– Здесь нельзя, а где можно?

– Нигде!.. Много вы себе позволяете, гражданка Никодимова! Смеетесь! Смотрите, как бы плакать потом не пришлось!

Лайма сдержала насмешку. Ну, вывела майора из себя, но чего этим добилась? Что, если разбудила лихо?..

Приложив палец к щеке, она смотрела на собеседника, как будто любовалась им.

– Гляжу на вас, и понимаю, красивый вы мужчина, Иван Сергеевич. Я бы даже могла назвать вас Иваном Грозным, если бы хоть чуть-чуть боялась вас. Но я не боюсь, потому что ни в чем не виновата – ни перед вами, ни перед законом... Ну, может, перед вами чуточку виновата. Оскорбила вас, как вы говорите. Но вы назвали меня проституткой, и это меня разозлило...

– Неправда! – мотнул головой майор. – Я вас проституткой не называл!

– Да, но я снималась на вокзалах, это ваши слова.

– Ну-у...

– Я жила на вокзалах. Когда сбегала из детдома. Но я никогда там не снималась... Хотя, конечно, по логике вещей, симпатичной девочке без роду и племени ничего, в общем-то, не остается, как зарабатывать своим телом. Не хочешь – заставят... Но, поверьте, я не пила из этой чаши. Егор меня в обиду не давал...

– Егор Кантемиров? – уточнил следователь.

– Да, он... Мы с детства любили друг друга. И сейчас вместе. Что здесь такого?

– Вместе... Вместе вы работали на гражданина Ревякина.

Лайма решила, что больше нет смысла скрывать свое знакомство с Ревякиным. И следователя лучше не злить, и самой может представиться возможность заглянуть в его карты. Ведь, несомненно, он обладает определенной информацией о ее прошлом.