Блокада - Сергей Малицкий

— А ты уверен, что твое прошлое стоит того, чтобы его возвращать? — прищурилась Лента.

— А если оно поможет мне вернуться туда, где остались родные мне люди? — спросил Пустой.

— Родные люди, — как эхо пробормотала Лента. — Если они еще остались. А ты не думал, что легче не знать о своих родных, чем знать и не иметь возможности вернуться к ним?

— Кто тебе сказал об этом? — напрягся Пустой.

— Йоши-Ка, — ответила Лента. — Еще до того, как он лишил меня памяти. У них было слишком много хлопот со мной. Но мне удалось бежать. Меня очень трудно остановить.

— Всякая дорога может быть пройдена в обе стороны, — упрямо заметил Пустой. — Если можно попасть сюда, значит, можно и выбраться отсюда.

— А дорога от рождения к смерти? — усмехнулась Лента. — Она тоже в две стороны?

Пустой перевел взгляд на Филю. Мальчишка закрыл рот, постарался сделать умное лицо и развел руками. Действительно, от смерти к рождению еще никто не возвращался.

— Ты поможешь мне? — опять спросил Пустой.

— Вспомнить или добраться до места назначения? — спросила Лента.

— И вспомнить, и добраться.

— Хорошо. — Она задумалась на мгновение. — До базы добраться сложно, но можно. Хотя я давно там не была. Пленки меняются, то, что вчера казалось забавой, сегодня может быть забавой смертельной. Но за шестой пленкой твоя машина не поедет. Там не работает никакая электроника. Там вообще странные места.

— Мы пойдем пешком, — решил Пустой. — Скажу светлым, что они дали невыполнимое задание. Пусть забирают свою машину сами.

— До шестой пленки еще надо добраться, — задумалась Лента. — Потом ее надо преодолеть. Да и дальше… Но до базы я тебя доведу. А вот до Бирту… Туда никто не ходит. Точнее, туда почти никто не ходит. Есть один проводник. Но вот согласится ли он? Я познакомилась с ним, когда убегала с базы и случайно забрела в самую глубь Мороси. Там и вспомнила все. На девятой пленке. Не хотела бы я попасть в нее еще раз. А вот тебе, похоже, девятой пленки не избежать, если ты хочешь все вспомнить.

— Хорошо, — кивнул Пустой. — Ты ведешь меня к базе светлых, а потом к тому проводнику. Там я с тобой и рассчитаюсь.

— К проводнику отведу. — Лента задумалась. — Но я не уверена, что он отведет тебя к Бирту. Он не любит ходить туда попусту. Он не всякого поведет туда, если вообще сможет отвести. Меня он вести туда отказался. Да и, как он сказал, не каждый может пройти девятую пленку.

— Значит, я упрусь в нее лбом! — повысил голос Пустой.

— А вот это мне нравится, — усмехнулась Лента. — Голову нужно подключать к каждому делу. Может быть, и проводнику это понравится. Признаюсь, не согласилась бы на предложение Чина, если бы не видела, как ты сражался с людоедами. Ты первый, кто показался мне… равным.

— Ты скромная девушка, — кивнул Пустой. — И явно тоже относишь себя к переродкам. К тому же красавица, в отличие от подруги того же Богла. То что надо на трудном пути. Хоть глаза будут отдыхать. Но имей в виду, что в моем отряде я полностью доверяю только вот этому парню, Коркину да ящеру Коркина. Ну, может быть, еще и Ярке. И хотел бы доверять тебе.

— А я не доверяю никому, — жестко отрезала Лента.

— Пока никому! — поднял палец Пустой. — Ладно. Сейчас уже отправляемся. Прежде чем позову спутников, подскажи мне вот что. На базе светлых возле моей мастерской я нашел… фотографию. Я не знаю, кто на ней изображен, я не помню этого человека, но что-то мне говорит, что он, этот человек, очень дорог мне. Был дорог. Когда-то был дорог, хотя дорог с какой-то болью. Вот, посмотри.

Пустой протянул Ленте картинку красавицы. Девчонка смотрела на нее с минуту. Смотрела, напрягая скулы и щуря глаза. А потом подняла взгляд и с улыбкой, которая ей далась нелегко, сказала:

— Это и есть Нотта, механик. Кстати, Нотта — на языке светлых ничто, никто, обманка, мираж, шутка, розыгрыш.

— Это слово я как раз знаю, — задумался Пустой.

Отряд двинулся на запад через час после полудня. В машине стояла напряженная тишина, хотя подавленным выглядел только Рашпик. Еще за обедом, выслушав, что рассказал Коркин о схватке посреди рыночной площади, он почесал затылок и, подергав цевье дробовика, недовольно заявил, что, если завтра кто-то скажет, что он не обыкновенный лесовик Рашпик, а какой-нибудь Рашпик-Ка, и бросится на него с мечом, оправдаться будет очень затруднительно.

— Однако Сишек и в самом деле был себе на уме, — процедил Кобба, который, как обычно, пристроился в тенечке и прикрыл глаза. — Я, конечно, раньше его не знал, но всю неделю он казался пьяным, а вот перегаром от него не пахло. Во фляжке старик хранил воду. Филя с ног сбился — все искал, где старик заправляется. Да и рожей Сишек на лесовика не был похож. Если бы не морщины… Глазастым был Сишек, как светлый. И старость его была не то что напускной, но какой-то странной. Вспомни, как он прыгнул к пульту, чтобы открыть стекло? Как мальчик подскочил. Нет, с Сишеком и в самом деле было нечисто. Да и кто ему мешал признаться во всем у того списка? Или вернулся бы в вездеход, заперся и сидел бы, как мышь в бочке с клубнями.

— Чего ж он тогда не растаял, если он был светлым? — скривился Рашпик. — Или мне тогда почудилось на крыше, что светлые могут таять?

— Не растаял — значит, не смог, — пожал плечами Кобба. — Пустой вон тоже глазищами на светлого похож, однако не растаял до сих пор. Да и эта новая… проводница… точно на вид из светлых. Ну разобралась она с Сишеком. Однако все сделала, как я понял, по местным законам.

— Хотел бы я сражаться так, как Сишек, когда мне будет лет шестьдесят, — вздохнул Коркин и посмотрел на машину, в которой уединились Пустой, Филя и новая проводница. — Впрочем, я и теперь, как оказалось, в этом деле и мизинца Сишекова не стою.

— Ты проживи еще до шестидесяти, — проворчал Рашпик, а Ярка, которая в новых нарядах смотрелась богатой невестой на выданье, тут же вцепилась в рукав скорняка и зашипела на Рашпика, как водяная крыса.

— Свадьбу вам надо сыграть, — заметил Рашпик и на всякий случай отсел подальше от шипящей недотроги.

Разговор прервался сам собой, каждый задумался о своем, да и было о чем подумать. Тот же Пустой сразу, едва привел проводницу, сказал, что дальше будет трудно и более удобного случая оставить отряд не случится. Если кто слаб, лучше отстать сейчас.

— Подумайте, — повторил он. — Здесь можно жить. Кто останется, дам две сотни монет, на первое время хватит, а вот что будет дальше на нашем пути, не знаю.

— На меня смотрел! — разволновался Рашпик, когда Пустой скрылся с собеседниками в машине. — Точно на меня. Я бы остался, да вот только как теперь останешься? Да тут последний малец уже нас в лицо запомнил. А теперь представь себе, что орда покусала-таки окраинные кварталы. Кто будет виноват? Орда? Нет, те, из-за кого она сюда пришла. А пришла она сюда из-за механика и его дружков. Значит, Рашпик, конец прогулки. А собачники? Вон они крутятся. Девку эту ищут? Как же. Распознали, что мы их дружков у дома Вотека положили. Кто виноват? Механик и его дружки. Опять же конец прогулки. Смотрим дальше. Бабу без лица видели? Видели. Думаете, она другого переродка себе не найдет? Такого, может, и не найдет, да мне и другого хватит, вроде Хереста. И вот скажет она своему новому дружку: обидел меня тут один механик, но сам куда-то сдернул, а оставил после себя толстяка Рашпика. Давай-ка, дорогой, сделаем из него похлебку.