Тени Радовара - Марлус Морсхёйс

– Это бабушка? – У Йоны дрожит голос. – Она умерла?

– Не знаю, девчушка. Но то, что сняли в доме-плюс, малоприятно.

– На видео есть моя бабушка?

– Нет. Вероятность того, что в кадре окажется именно она, была ничтожной. В Радоваре десять домов-плюс, и в каждом живет около трех тысяч человек. В каком из них твоя бабушка, на каком этаже, в какой палате, мы не знаем. Нам удалось подкупить человека, который согласился хоть где-нибудь снимать, и на том спасибо. – Залман качает головой. – Всё очень грустно, девчушка. Зато есть хорошая новость: Старкин с Дейр сделают всё, чтобы эти материалы не получили огласку. Никакими красивыми словами они не смогут сгладить впечатление от этих записей, особенно если их показать вместе.

Йона молча гладит Мипи, уютно устроившуюся в ямке у основания шеи.

– Очень рискованно было искать человека, который согласился бы снимать в доме-плюс, – говорит Залман. – Я обзвонил всех своих знакомых, половина из них просто бросила трубку, когда я объяснил, что мне нужно. К счастью, один человек рассказал о надзирательнице из Нижнего района Б, которая частенько заливает свое горе ромом и от этого бывает чересчур болтлива. В обмен на приличную сумму и билет из страны в один конец она согласилась. Вчера вечером после своей смены она передала Тони очки со встроенной камерой, и он тайком провел ее на борт контейнеровоза.

– Покажи мне это видео.

Йона гладит Мипи уже так яростно, что крыса кусает ее за палец и спрыгивает на стол.

Залман раскрывает ноутбук. Палец зависает над кнопкой «воспроизвести».

– Тебе это смотреть не обязательно.

– Включай.

Залман нажимает на клавишу, и на экране появляются прыгающие кадры с лестницы, потрескавшиеся стены, выкрашенные такой же бежевой краской, как в Мин-III. Открывается дверь в палату. Залман крепко обхватывает Йону за плечи. В палате не меньше ста кроватей. В некоторых старики лежат по двое: кожа да кости, так что они без труда помещаются. Есть кровати без матрасов. Или без одеял. Весь пол уставлен невынесенными горшками и тарелками с засохшими остатками еды. Жути добавляют мерцающие люминесцентные лампы.

Камера поворачивается к мужчине, который прикладывает ко рту громкоговоритель:

– Доброе утро! Кто сегодня хочет поработать?

Камера возвращается к кроватям. Одна рука неуверенно поднимается вверх.

– Всего один человек? Остальным хочется поваляться в постели? Выбор, конечно, за вами, но вы же сами знаете, какие будут последствия. Не можем же мы кормить вас три раза в день, если ничего не получаем взамен. Просто так ничего не бывает, мои дорогие. Мы и сами не рады, что всё так устроено, но жаловаться надо не на нас, а на городские власти. Мы просто выполняем свою работу. Ну так что, кто хочет получить и обед, и ужин?

Поднимаются еще четыре руки.

– Вот и прекрасно. Пять добровольцев на сегодня. Подумайте о том, что всем вам выпало счастье несколько лет припеваючи жить на пенсии. А вот доживем ли мы, еще не известно.

Йона не может сказать ни слова. Преодолевая отвращение, она смотрит дальше. Судя по всему, надзирательница в очках обходит палату. В кадр попадает, как ее коллега ногой задвигает грязные тарелки под кровать. Опять приглашает добровольцев на работу. Как будто случайно опрокидывает полный горшок: это страшно само по себе, но еще хуже страх в глазах обитателей. В одном углу лежит старушка с длинными седыми волосами, похожая на раненую птичку. Лежит, раскинув руки, как сломанные крылья, и уставившись в какую-то невидимую точку.

Йона начинает дрожать. Из груди выплескивается рев, как у раненого зверя. Залман обхватывает ее руками.

– Отпусти меня! Я их убью! Убью!

Она вырывается, бьет ногами во все стороны, рычит, пока хватает сил. Потом оседает.

– Они за это поплатятся, – говорит Залман. – Обещаю. Мы все обещаем.

– Мадемуазель Йона, ваша ванна готова.

Тони с безучастным лицом выглядывает из-за двери.

– Нет ничего лучше, чем вступать в борьбу, чисто вымывшись.

Йона смотрит на него, как будто он с луны свалился.

– Тони прав, девчушка. Прими ванну, залижи раны, надень чистую одежду. Нас ждет новый день.

Тони оказался прав. После ванны Йоне даже удалось съесть тарелку омлета. Для нее приготовлена чистая одежда. Тони, сморщившись, попытался выкинуть кофту Анны, но Йона успела вовремя вмешаться. Сейчас она сидит на диване в гостиной между Килианом и Залманом. Симон с Гелией подсоединяют какие-то провода и включают телевизор.

– Мы смонтировали небольшое видео из всех материалов, добытых в Мин-III и Плюс-IX, – говорит Гелия. – Если Старкин и Дейр не пойдут на наши условия, мы сможем отправить его через спутниковую связь в иностранные пресс-службы.

– Но это еще не всё, – говорит Симон. – Помнишь, Йона, как мы взламывали межсетевые экраны? Мы сначала сосредоточились на районах-плюс и минус и на базах данных с баллами. Но это настоящие цифровые крепости. После нашей акции в Звездном Свете охрану усилили в несколько раз. Зато теперь они не так следят за экранами, защищающими дома в городе от всемирной сети.

– И что?

– Теперь у нас есть доступ к пятидесяти локальным сетям в Средних и Нижних районах. Можем в любой момент войти и разместить любую информацию, всё, что только захотим.

– Одна из них – сеть Звездного Света. Специально для тебя, – говорит Рори.

– А на десерт мы взломали сеть того дома в Верхних районах, где вы скрывались. В нем живет целая куча работников «КомВью», которые и понятия не имеют, как функционирует их предприятие в Радоваре. Они просто дальше офиса никогда никуда не выбираются.

– Все готовы к премьерному показу? – спрашивает Гелия.

– Подожди, а где Хаверс? – спрашивает Минке.

– Она спит, – отвечает Килиан. – Попозже ее разбужу. Давайте пока сами посмотрим.

В комнате наступает полная тишина, когда Гелия нажимает на воспроизведение и начинаются первые кадры из Мин-III и Плюс-IX.

– Вот сволочи, – шипит от злости Минке, когда видео заканчивается.

– И не говори, Минке.

В дверях, протирая от сна глаза, стоит Хаверс.

– Доброе утро, мама. Мы только что без тебя всё посмотрели, но план действий ты и так знаешь. Видео мы посылаем Старкину и Дейр вместе со списком требований. Даем им несколько часов на ответ. Если они не согласятся на наши условия, мы разошлем видео в дома, в которых взломали защиту. Если они и тогда не уступят, пошлем его в иностранные пресс-службы.

Звучит всё очень просто. Даже слишком, кажется Йоне. Для Старкина и Дейр Радовар – это курица, несущая золотые яйца. От подобного просто так не отказываются.

– Я составила список требований, – говорит Хаверс и вытаскивает листок из кармана. – «Мы требуем немедленной отмены системы баллов и семейного счета, с сохранением положения семей на текущий момент», – читает она. – Мы же не хотим повторения того, что было в Звездном Свете, – добавляет она, обращаясь ко всем присутствующим.