Абель-Фишер - Николай Долгополов
Шрифт:
Интервал:
— Откуда вы взяли это название? Да, у нас были люди, антифашисты, безвозмездно, без всяких вознаграждений помогавшие СССР. Но причем тут «Волонтеры»?
— Кем был Персей по профессии?
— Вот он-то был физиком.
— Как же вам удалось на него выйти? Ведь наверняка весь персонал лаборатории в Лос-Аламосе был засекречен и находился под надзором.
— Персей сам обратился ко мне с просьбой вывести на русских: знал, что я работал в «Амторге». Посоветовался с нашими, и прямой разговор поручили мне. Говорили мы в нью-йоркском ресторане «Александере», продолжили в маленьком магазинчике. Он даже обиделся, когда я упомянул о долларах. Персей пошел на сотрудничество, как и мы с женой, ради идеи. Опасался, что страшное оружие, которое разрабатывали в Лос-Аламосе, в конечном счете используют не только против Германии, но и против своих русских союзников тоже.
— Мистер Коэн…
— Называй меня Моррисом или Питером, я не мистер.
— Хорошо. Моррис, но почему на встречу с Персеем в Лос-Аламосе за чертежами бомбы поехала ваша жена, а не вы сами? Задание-то было сверхсерьезное…
— А потому, что шла война, и в июле 1942 года меня мобилизовали. Из армии было не вырваться. И потом, моя жена ездила не в Лос-Аламос, кто бы пустил ее в запрещенную зону? Даже тех, кто работал в лаборатории, из городка выпускали раз в месяц, в одно из воскресений. Моя жена не слишком догадывалась, за чем именно едет — она должна была взять у незнакомого молодого человека «что-то» и передать это «что-то» нашим в Нью-Йорке.
— Как прошла эта встреча?
— Со сложностями. Лона слегка обезопасилась свидетельством нью-йоркского врача: надо бы подлечить легкие. И почему бы не на курорте Альбукерк? Кому какое дело, что это недалеко от Лос-Аламоса или Карфагена, как называли его в Центре? Но и в Альбукерке за приезжими тоже приглядывали, и жена поселилась в пригороде, в Лас-Вегасе.
— Вы не путаете? Лас-Вегас — совсем в другом конце Америки…
— Городков с таким названием в США несколько. Жена сняла комнату в Лас-Вегасе, штат Нью-Мехико, у какого-то железнодорожника. Персея она никогда не видела, но я показал Хелен его фото. (У меня впечатление, что Питер — Моррис — Луис иногда путался в именах и псевдонимах супруги: Лесли — Хелен — Тереза — Лона — Элена. Наша беседа велась на его родном английском, а если мы изредка переходили на русский, то Питер обращался ко мне на «ты», как и ко всем остальным. С «вы», иногда все же вырывавшимся, получалось у него сложнее. Объяснялся со страшным акцентом, хотя, как я слышал, в свое время много читал на русском. — Н. Д.) Так вот, Персей должен был держать в правой руке журнал, в левой — желтую сумку, из которой торчал бы рыбий хвост. Если сумка повернута к Хелен лицевой стороной с рисунком, то к Персею можно подходить смело: слежки нет, обмен паролем и передача сумки. Встречу назначили, понятно, на воскресенье у храма в Альбукерке. И здесь жене пришлось понервничать: Персей пришел только на четвертое воскресенье. Целый месяц ожидания!
— Персей объяснил, что произошло?
— Молодой парень на ходу признался Лоне, что перепутал дни.
— Но, насколько понимаю, ожидание было не напрасным?
— Как вам сказать…
Коэн вопросительно смотрит не на Сергея, а на второго участника нашей беседы. Тот кивает головой: теперь, мол, можно.
— Между рыбиной, кажется, это был сом, и журналом лежало полторы сотни документов.
— Какие? Чертежи?
— Это я обсуждать не буду. — Голос Питера звучит неожиданно твердо. — Я вам уже говорил, что тут я не знаток.
— То была первая и последняя встреча вашей жены с Персеем?
— Это был не единственный раз, когда она отправлялась в те края. Только время для подробностей еще не пришло.
— Кем же был Персей? Как сложилась его судьба после войны?
— Я полагаю, и через столетие это не будет раскрыто. Думаю, и в Службе остались два, может, три человека, которые знают его подлинное имя. Некоторые пытаются строить догадки. В последние месяцы, мне говорили мои товарищи, всплыли какие-то домыслы. Персей помогал нам из чистого благородства.
— Вы имеете в виду, что работал бесплатно?
— Об оплате не было речи. Такие, как он, боролись за идею. Штаты и Советский Союз должны жить в мире, значит, их силы обязаны быть равны.
— И Персей, сделав это военное равенство возможным, не попал под колпак контрразведки?
— Нет.
— Но ведь вскоре был выдан другой ученый-атомщик, немецкий антифашист Фукс — псевдоним Чарлз. Сначала трудился над созданием бомбы в Англии, затем в Лос-Аламосе. В Англии, куда Фукс вернулся после войны, его и арестовали. Допросы шли долго, Фукс запирался. Но, как это частенько случается, естественные доказательства заставили сознаться. Да, выдавал секретную информацию Советам из идейных побуждений. Как же остался вне подозрений Персей?
— Предатели его не знали, арестованные разведчики если и знали, то не выдали.
— Судя по вашему упорству, Персей и после войны оставался в США?
И тут Моррис меня буквально ошарашил:
— Да. Надеюсь, что и сейчас живет там тихой, мирной жизнью. Ему есть чем гордиться.
— Моррис, но ведь и вашему с Лоной фантастическому везению все-таки пришел конец.
— Вы меня о многом спрашиваете, наводя на ответы типа «да» или «нет». Но в нашем положении такое нереально. Мы совершили все это из признательности России, верности партии, идеалам, которым служили. Вы же считаете нас атомными экспертами, правда? И ошибаетесь.
Моррис, вы помните Абеля?
Леонтина и Моррис продержались в США на своих немыслимо дерзких ролях около двенадцати лет. Импульсивная эмоциональность Лоны, ее любовь к риску достойно уравновешивались холодной рассудительностью, осторожностью Морриса. Но было и нечто иное, спасавшее от провала: работавшие с ними русские берегли их не только с профессиональной, но и с душевной ответственностью.
Менялись люди, передававшие задания и выходившие на связь. Семен Семенов — Твен, затем Джонни (Анатолий Яцков), Клод (Юрий Соколов) числились дипломатами; другие, как Абель, проникали в Штаты нелегально.
Одним из последних, с кем их связала судьба перед бегством в СССР, был разведчик-нелегал Фишер. Вспомним: он обосновался в США в 1948 году. Сотрудничество с Коэнами продолжалось не так долго. Но сколько годков идет в разведке за один: три, пять? И совершить они вместе успели немало.
Не случайно же фотография Абеля — Фишера в квартире на Патриарших — на самом видном месте.
А как оценивает Абеля — Фишера его связник Луис — Моррис Коэн?
— У меня впечатление, что в СССР имя Абель известно гораздо больше остальных. Не знаю, почему оно всплывает чаше других, ведь в Штатах со мной работало шестеро из нашей Службы. Каждый из них был личностью, только друг на друга они не походили. Была общая школа, но работали по-разному. И Милт по натуре был настоящим техником.
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!