Круги в пустоте - Виталий Каплан

— Ты ведь сам все понимаешь, Пал Саныч, — неизменно отвечал Петрушко. — Зачем же тогда спрашиваешь? Государственным преступлением как раз будет доложить наверх. Чтобы все эти «высокие товарищи» полезли новую колонию завоевывать? Нам Чечни мало, Афгана мало? И ведь америкосы тоже полезут, информацию тогда уже не скрыть. — Не факт, что они еще не в курсе, — желчно парировал генерал. — Небось, «Научная разведка» штаны не просиживает. Равно как и европейские коллеги. Да ты про Китай, про Китай не забудь… это ж как нам повезло, что Хайяар этот не в Поднебесную вперся, и не на Брайтон-Бич.

— Вот с этого все и начинается, — кивал Петрушко. — Догнать и перегнать, нанести упреждающий удар, сохранить инициативу и приоритет… А потом большая кровь. По-моему, не та вообще обстановка в мире, чтобы в сопредельные пространства соваться. Ты представь, что такое эти миры… с природными богатствами, с магией своей… тут даже не колониями пахнет, тут вообще неясно, кто кого в итоге колонизирует. Не факт еще, что в тех мирах наше оружие подействует… а вот они, если судить по Хайяару, у нас чувствуют себя как дома. Паша, дорогой, по сравнению с этим ядерная война — семечки. Может, в итоге человечество и выживет, но это будет уже не то человечество и не та Земля. Нам оно надо?

— И долго, по-твоему, мы сумеем сохранить все в тайне? — скривился генерал.

— Думаю, пока сможем. Про запределье знают пятеро — мы с тобой, Гена с Ларисой, Юрик еще. Для остальных созданы вполне убедительные легенды, и люди работают именно в рамках этих легенд. А в наших уверен, как в себе.

— А я вот пока уверен лишь в одном: что знают двое, знает свинья, — скептически вздохнул Вязник. — А нас аж пятеро. И мы не железные буратины… Психотропный допрос ломает любого, нам ли с тобой этого не знать? И ведь что интересно, допросить могут и коллеги… причем не обязательно по этому поводу. В конце концов, мы не вечны, а тайна вряд ли переживет нас всех. Ты посмотри на ситуацию глобально. В наш мир пришло нечто — и мир изменится, неизбежно изменится. Грудью, знаешь ли, паровоз не остановить.

— Если паровоз в количестве одна штука, — усмехнулся Петрушко, — то можно и не грудью. Можно и тротиловую шашку под шпалу, а еще лучше противотанковую мину…

— Я не думаю, что тут одна штука, — вздохнул генерал. — Сам суди, они, эти сопредельщики, знают к нам дорогу. Скольких бы мы ни выловили, всегда останется возможность новых визитов. И не факт, что очередной визит не нанесут нашим заокеанским коллегам, еще хуже, если в какой-нибудь Иран или еще к каким-нибудь безбашенным. Да и кто знает, сколько их всего, сопредельных миров? Может, Оллар еще и не самый худший вариант. Ну, оттянем мы развязку, но кто мы такие, чтобы изменить судьбы мира?

— Да не паникуй ты! — Виктор Михайлович нервно сплел пальцы. — Выловим мы этих магов, своими силами выловим. И граница будет на замке.

— Своими? — прищурил глаза Вязник. — А как же тламмо?

…Олларские единяне уже неделю как обещали прислать тламмо — не то амулет, не то талисман, Виктор Михайлович не видел здесь разницы. По словам бородатого, только тламмо способно парализовать магическую силу Хайяара, ну или по крайней мере существенно ее ослабить. «Без тламмо даже и не пытайтесь, — убежденно внушал бородатый. — Ваш Круг совсем не такой, как наш, и магия у вас другая, с тхаранскими искусниками вам не справиться. Только людей зазря положите, а меккоса Хайяара спугнете». Гена потом объяснил, что по-олларски «меккос» — нечто среднее между понятиями «наставник», «начальник» и «профессионал высшей пробы».

— В переводе на наши реалии, господин Хайяар имеет звание полковника, — борода скрывала Генину улыбку. — Вот так-то, меккос Петрушко.

Каким образом будет доставлено тламмо, их собеседник тоже предпочитал умалчивать. «Это будет, — заявил он. — Именно тогда, когда настанет время, тламмо окажется у вас, не сомневайтесь. Единый держит в руках все нити…»

Пока что, однако, никто им ничего не присылал. И Виктор Михайлович уже начинал просчитывать варианты — вполне возможно, брать меккоса Хайяара придется самим. В конце концов, вряд ли тот станет убивать направо и налево — все равно ведь, засветившись, уже не сможет работать, а тогда уж лучше обойтись малой кровью. Знать бы только заранее, чья это будет кровь, и покажется ли она тогда малой… Подключать коллег-смежников нельзя, просочится информация — и можно тушить свет. Но хватит ли у Семецкого ребят? Люди у него, конечно, опытные, но с таким дедушкой-пенсионером они еще не встречались. А ведь придется, что с тламмо, что без тламмо, а придется.

И все-таки загадка мучила. Что лучше в темной комнате — черная кошка или черная собака? Меккос Хайяар несомненно зло — достаточно и двоих умирающих мальчишек, и пропавшего Димы Самойлова… на жалость к высосанным бандитам Виктора Михайловича уже не хватало. Да, зло… Но не наименьшее ли? Допустим, вместо него сюда пришли бы олларские друзья-единяне. Так ведь фанатики, да еще дикие, мало нам своих ваххабитов? И какая бы тут поднялась религиозная буча, это ж представить страшно. Судя по анализу записанных разговоров, единянская вера весьма близка к раннему христианству — и тем хуже. Пассионарные фанатики… Одни церкви объявят их еретиками и проклянут, а другие немедленно вступят в союз, ибо почуют в них силу… правильно, кстати говоря, почуют. Секточки, ныне влачащие жалкое существование, с легкостью могут подкрутить что-то в своей доктрине, дабы прогнуться под единян, и затем плеснуть бензинчика в костер… Нет уж, спасибо. Если Господь Бог и в самом деле есть, Он очень правильно отгородил миры друг от друга… Только сейчас малость прокололся… или за то сказать спасибо его извечному конкуренту?

Словом, кругом был сплошной тупик. Хайяара необходимо было брать — и при этом нельзя было трогать, без помощи олларских единян невозможно справиться с тамошними магами, но и самих единян ни в коем случае нельзя сюда пускать, и главное, неизвестно, что им на самом деле нужно от Земли… и что нужно Хайяару. Тхаран, Орден магов, хочет колонизировать планету? Как говорится, не смешите мою селезенку. Будь у них реальная возможность, давно бы уже колонизировали. Но если возможность появилась совсем недавно, и сейчас идет подготовительный этап? Верится, конечно, с трудом, но тут не верить — тут знать надо. А знаний ноль.

Оставался только один выход — ужасный, непростительный любому профессионалу. Выход, за который в лучшем случае срывают погоны и отправляют в позорную отставку, без права на пенсию. Но профессиональных выходов Петрушко, как ни старался, больше не видел. Не видел их и Вязник, со скрипом, со вздохами и оговорками давший все-таки санкцию.

— А ты понимаешь, что я попросту за тебя боюсь? — признался он наконец, когда не смог пробить железные резоны Петрушко. — Пойми, тут все расчеты могут полететь, это же совсем иное сознание, иная психология. К тигру в клетку, и то как-то спокойнее. Надо бы хотя бы охрану тебе сообразить.

— Вот уж чего точно не надо, так этого, — сейчас же напрягся Виктор Михайлович. — Этим вы все испортите, тут ведь нужна как бы полная спонтанность.

— Ну, может, ты и прав, — недовольно протянул Вязник и отвернулся к темному окну. — Но ты все же как-то поаккуратнее. И спокойнее… Хотя да, кому я это говорю? Ты ж как удав.