Ночь с четверга на пятницу - Инна Тронина

— Пойдёмте ко мне в кабинет. Здесь недалеко, на этом этаже. И вы с девочкой там побудете пока. А потом я скажу вам, когда явиться за медицинским свидетельством и за теми вещами, что были на Егоре Владимировиче в момент поступления…

— А я тем временем куплю тебе мультики, — пришла на выручку врачу Диана. — Прямо сейчас поеду и куплю. Хочешь, Антонина?

— Хочу! — захлопала в ладоши девочка. — Сейчас, да?..

— Да. — Диане хотелось что-то сделать для этой несчастной семьи, которую она фактически лишила отца. — Если вы подождёте меня здесь, но я постараюсь. Татьяна, слышите? Не нужно пугать ещё и девочку. Пусть хоть она чему-то порадуется…

— Дурашка ты, дурашка маленькая! — плакала Татьяна, снимая со вспотевшей Тониной головки капюшон маскарадного костюма и приглаживая её короткие смешные косички, торчащие в разные стороны. — А братишка-то твой папу не увидит! — Заметив, что врач и следователь переглянулись, она пояснила: — Летом второго жду. Вчера на УЗИ была — сразу, как приехали… Егор сына хотел. И материнский капитал обещали…

— Пойдёмте! — заторопился доктор. — Тем более вам не нужно сейчас изводить себя. — Он бережно поддержал Таню под локоть.

Тонечка, счастливая, как весенняя пташка, была готова немедленно ехать за мультиками вместе с рыжеволосой тётей. Диана грустно смотрела на неё и думала, что в детстве всё кажется мультяшками. Нет настоящего горя, унижающего страха, и самой смерти нет.

— Обязательно дождитесь меня! — попросила она, закрывая за Таней, её дочерью и врачом дверь кабинета.

Она уже придумала предлог, чтобы вернуться на службу позже намеченного. О том, что вечером придётся ехать на дачу Алексея Василенко, Диана старалась не вспоминать.

— Мне теперь всё равно.

Татьяна поставила на кресло ненужный пакет. Села рядом и затащила Тонечку себе на колени. Диана Скляр быстро вышла, потом побежала по коридору к выходу на лестницу. И у дверей палаты лоб в лоб столкнулась с санитарами.

Красная «Мазда-5», за рулём которой, позёвывая от усталости, сидел Павел Бушуев, въехала в Москву со стороны Новокосино. После того, как в деревне близ Павлова Посада он проводил в последний путь свою злополучную сестру Галину и оставил в местном СИЗО племянника Ванюшу, завернул в Рязань, к друзьям, и от души похвастался «Маздой».

Никаких нежных чувств Павел к сестре не испытывал, особенно после того, как та едва не засадила его на скамью подсудимых. И, самое главное, ради кого, блин! Ради Иванушки, который прикончил её ударом обуха в висок за то, что давала из своей закачки ему на водку. Ради того самого сожителя, который исчез в неизвестном направлении несколько лет назад. А хоронить Галину пришлось братишке, потому что больше было некому. В деревне и так-то осталось полторы бабульки, и те только перекрестились, узнав, что Ванька Бушуев надолго сел. Полусгоревшая изба торчала посреди деревни, и над ней с карканьем кружилось вороньё.

После этого Павел не нашёл в себе сил сразу же вернуться в Москву, и потому на два дня задержался в Рязани. Его просили погостить подольше, обещали досуг с баней и девочками, но Павел и так отсутствовал в Москве слишком долго. Он ничего не объяснил ни Любаше, ни Егору, и Артуру Тураеву не успел доложить обстановку. Только позвонил после возвращения из ночного клуба «Мост» на городской телефон Норы Мансуровны и доложил, что всё идёт по плану.

Собирались встретиться где-нибудь ночью и поговорить более подробно, наметить дальнейшие шаги. Тураев снова работал на заправке, и Павел вполне мог подъехать к нему, не вызывая подозрений. Но внезапно на мобильный прорвался внук одной из старух-соседок Галины по деревне, сообщил о трагедии. Пришлось всё бросить и ехать туда.

Сначала Павел планировал вернуться через три дня, потом продлил срок ещё на три, и в Рязани добавил два. Получилось, что в столицу он торжественно въехал утром девятнадцатого января, пропустив ежегодные крещенские купания. По случаю тёплой зимы проруби он не нашёл, а заходить в воду с пляжа, как летом, ему не хотелось. Покрутившись по берегам Оки в поисках подходящего места, Бушуев махнул рукой и повернул к Москве. Сейчас он отоспится с дороги, а завтра съездит в Дорохово к Тураеву, который, наверное, его давно склоняет по всем падежам…

Проезжая мимо церкви Успения в Вешняках, Павел перекрестился и подумал, что зря не посетил сегодня праздничную службу. Вернуться в Москву можно было позже, когда нет пробок, и хорошо просматривается дорога. Последнее особенно важно, ибо всякое может случиться.

Артур предупреждал, что возможна слежка. Работать они собирались по весьма важному делу с сильным криминальным душком. И не обычные бандиты будут противостоять им, что и само по себе не вкусно, а крышующие их «оборотни» с большими звёздами. Это значит, что враг может принять любое обличье — гаишника, мента, следователя. Даже медика или спасателя. Самое страшное, что может быть, — фронт без линии фронта. Не знаешь, куда повернуться спиной, потому что нож могут метнуть с любого направления…

Павел ехал по относительно свободному, заметённому слабым снежком Рязанскому проспекту в сторону центра и думал, что зря так надолго отключил мобильник. В Москве на съёмной квартире Бушуев жил один; родственников у него теперь не осталось совсем. А кто ещё может беспокоиться о нём, спрашивать, что да как? Разве что давний друг Егор Зимин мог вспомнить о Пашке, но почему-то не вспоминал.

Перед отъездом из Рязани Бушуев набрал его номер и узнал, что абонент временно недоступен. Сообразив, что находится сейчас неподалёку от платформы «Карачарово», Павел решил снова потревожить Егора. И если тот опять «в отрубе», поискать Любашку Жестерову. Надо убедиться, что всё в порядке, а после пригласить их на день рождения, где компания спокойно решит вопросы.

Надо же — ни эсэмэсочки, ни звонка за неделю! С глаз долой — из сердца вон, так, что ли? Лишь бы теперь не отказались, а то перед Артуром будет стыдно. Любому другому Павел спокойно мог отказать, сославшись на занятость, а то и просто на нежелание лезть в чужие дела. Но воля бывшего майора Тураева была для него священна.

Немного притормозив, Павел взял «трубу» и только хотел ввести номер Зимина, как аппарат завибрировал, взорвался воплями и звоном медных тарелок. Почему-то Бушуев очень удивился, особенно когда увидел незнакомый номер. А потом решил, что это, скорее всего, клиент из автосервиса.

Ему часто звонили не только в десять вечера, как сейчас, но и далеко за полночь, и рано утром, считая, что покупатель всегда прав; и потому представитель фирмы не имеет права на личную жизнь. Несмотря на то, что Бушуев в своём центре занимался охраной, Егор попросил его отвечать на звонки, касающиеся продаж.

Мол, и директор, и сам Зимин бывают по горло заняты, вырубают связь и таким образом теряют клиентуру. Бушуев часами пялился на монитор компьютера, отыскивая злоумышленников по периметру забора, так что для разнообразия может сориентировать клиентов по прайсу. Павел, который действительно засыпал со скуки во время суточных дежурств, без размышлений согласился. А вот теперь пожалел об этом — не до деловых переговоров. Лучше бы номером ошиблись — тогда он сразу свободен.