Ночь с четверга на пятницу - Инна Тронина

— Да! — хрипло, откашлявшись, отозвался Павел и вновь притормозил.

— Павлик! Павлик, миленький! — раздался в трубке тонкий девичий голосок. — Где ты сейчас? Я так рада, что ты живой, Господи!..

— А ты кто такая? — Бушуев от неожиданности сделал небольшой вираж и едва не задел фонарный столб. — И почему я должен быть неживой?

— Павлик, это я, Полина Возыхова! Мы в ресторане… помнишь?

— А-а, нимфеточка в красном? Помню! И что? Я в Москве, почти у Нижегородской. Задержаться пришлось, но скоро встретимся…

— Павлик, тебе домой нельзя, ни в коем случае! Давай мигом к нам, а папа на вокзал отвезёт… От Таганки поворачивай на Велозаводскую, на Сайкина, и по проспекту Андропова потом…

— Какой вокзал, Полин, я не понял! Что за папа? Я домой еду — устал, как собака. Почему нельзя к себе ехать, говори толком!

— Мой папа отправит нас из Москвы. Я всё дома скажу. Слушай адрес! Я не могу всё объяснить, только главное. Егор умер, а Любка в больнице. Она мне позвонила три часа назад. Папа сразу к другу поехал, и тот обещал забрать нас с собой…

— Егор… умер?! — Бушуеву показалось, что он ослышался. — От чего, блин?.. Что у вас происходит, не врубаюсь… Ладно, диктуй адрес, там разберёмся. Быстро!

Известие о кончине друга заставило Бушуева прекратить ненужные словопрения. Наверное, не будет Полинка на ночь глядя ломать комедию, тем более что раньше она Павлу никогда не звонила. Если нужно срочно смываться из города, это более чем серьёзно. Они ещё ничего не сделали, даже не обговорили намерения, а за ними уже налажена погоня. И, похоже, двоих удалось достать…

Ничего себе, Егорка попал! Танька-то с девчонкой вернулись уже и всё знают. Надо будет у Полинки сразу спросить, как там всё получилось, — и с Зиминым, и с Жестеровой.

— Мы в Коломенском, улица Новинки! Запоминай адрес и быстро приезжай, как только сможешь! — Полинкин голос срывался почти на визг. — Плюй на всё, бросай машину, только сам доберись!

— Постараюсь добраться на машине.

Павел, уже придя в себя и мобилизовавшись, приготовился вводить адрес в память навигатора. Эту модную штучку он приобрёл в их же салоне. Покупали вместе с Егором Зиминым… которого уже нет на свете. Интересно, знал ли сам Тураев, что это так опасно? Наверное, не до конца понял, на что толкал весёлую компашку. Иначе точно не стал бы ими жертвовать…

— Я жду! Мы ждём, Павлик! Поезд через два часа. Береги себя, пожалуйста!

В «трубе» запищали гудки отбоя. Павел дрожащим пальцем нажал красную кнопку, отложил телефон и закрутил руль, поворачивая «Мазду» совсем не в ту сторону, в которую намеревался ранее. Он как раз проезжал Таганку, и оттуда повернул на Большие Каменщики. Пот со лба капал прямо на руль, и Павел вытер лицо рукавом куртки.

А ведь там, около съёмной квартиры в Тушино, его ждут. Интересно, кто именно — бандиты или менты? А, может, те и другие вместе? Одни сделают грязную работу — например, выстрелят или спровоцируют аварию. А другие явятся все в белом, и после раскрутят дело по полной… Да нет, они не дождутся Павла на бульваре Яна Райниса! Молодец, Полинка! Век свечки за тебя ставить буду, если спасусь…

На Симоновском валу Павел заметил «БМВ» то ли чёрного, то ли тёмно-синего цвета, и почему-то мигом всполошился. Раньше эта «тачка» не цепляла его внимание, хоть и мелькала сзади, ещё на въезде в Москву. Вновь она возникла около Крутицкого подворья.

Ну, блин, они же ведут меня! Ведут по-настоящему, особенно даже не стесняясь! Теперь надо думать, как оторваться, даже если придётся бросить любимую «Мазду», на которую копил столько лет, ограничивая себя во всём. Даже на еду почти не оставалось — всё сжирали съёмная квартира и вот эта машинка, которой сейчас, похоже, придётся пожертвовать.

А Полинка-то откуда про всё узнала? Наверное, сказал кто-то из взрослых. Скорее всего, отец-повар, который больше похож на разбойника с большой дороги. Нужно поскорее сорваться с блесны, пока не вычислили направление. А вдруг они слушают телефон, и сейчас перекроют Коломенское? Вот ведь блядство — человек закон не нарушал, а удирает, как последний подонок! Они бы настоящих бандитов так ловили, вместо того, чтобы крышевать…

— Водитель автомобиля «Мазда» красного цвета… — донеслось до Павла, и он затравленно оглянулся. — Прижмитесь к правой обочине! Повторяю! Водитель автомобиля «Мазда» красного цвета… — далее последовал бушуевский номер, — немедленно прижмитесь к правой обочине!..

Они орали в мегафон, сигналили фарами, потом включили сирену. И далее стали преследовать «Мазду» по всем правилам, не оставляя Бушуеву ни малейшего шанса двигаться дальше — по крайней мере, в машине.

Павел стёр с навигатора Полинкин адрес, рассовал по карманам куртки документы и ещё раз пожалел, что так быстро приходится расставаться с «красной девицей». Ведь никогда больше он не увидит «Мазду», никогда! И спокойной, налаженной жизнью с мыслями о недалёком уже дне рождения больше не будет…

Бешено оскалившись, Павел не затормозил, а бросил «Мазду» вправо, в какой-то переулок. А после — в другой. И закрутился где-то в районе станции метро «Автозаводская», среди огороженных строек, глухих заборов и припаркованных на ночь машин. Здесь было темно, потому что установленные на заборах прожекторы освещали огороженную территорию. А фонари мигали еле-еле, и их зеленовато-лиловый свет отражался от занесённых снегом лобовых стекол.

Бушуев, взвизгнув зимними шинами, влетел за угол, затормозил, отстегнул ремень. Прижался лбом и губами к рулю, а потом выпал в пахнущий бензином снег, захлопнул дверцу. Прополз несколько метров, не поднимая головы, нырнул в тень длинного бетонного забора. Лишь бы не увидел его кто-нибудь ненароком, не попалась камера слежения…

Сердце сжималось от жалости, когда представлялась оставленная «Мазда», и Павел боялся потерять контроль над собой. Он не думал сейчас о деньгах, а переживал расставание с любимой, единственной на все времена. Ему не довелось встретить такую женщину, и всю нежность Павел изливал на «тачку».

Та самая «БМВ», а с ней «Опель» вывернули из-за угла, осветив ослепительно-белым светом брошенную красную «Мазду». Автомобили резко, с шиком, затормозили. Почти одновременно открылись их дверцы, и три человека выскочили под танцующий снежок, бросились к пустой «красной девице».

А Павел ринулся в обратную сторону, стараясь на ходу припомнить номер, который недавно высветился на дисплее мобильника, но не смог. Теперь время сжалось для него в одну пульсирующую точку. Нужно было добежать до метро, пока там, в переулках, не сориентировались и не передали «всем постам» его приметы. Чтобы хоть немного сбить загонщиков со следа, Павел натянул на свою шевелюру вязаную шапочку, а куртку перевернул мехом наружу.

Как всегда в минуты опасности, Бушуев перестал быть собой. Он превратился в первобытного полузверя, которому нужно было лишь одно — спастись. Теперь он был готов лишиться не только машины, но и собственной одежды, даже кожи и крови, лишь бы получить шанс скрыться. Чувствуя, что там, за спиной, в двух чёрных автомобилях, не только неволя и позор, не только страдания и унижения, но и смерть, он полностью положился на чутьё, много раз выводившее его к свету.