Шарко - Франк Тилье

Большая часть строк на веб-странице отсылала к статье в «Ля Вуа дю Нор»[53].

Люси набрала новую строку в поисковике: «Несчастный случай в Ивето, 18 января 2014». И снова получила результаты. На этот раз речь шла о рабочем, которому отрезало руку на фабрике по изготовлению лепешек и блинов. Происшествие ужасное, но, в общем и целом, обыденное.

Каждый раз несчастный случай… Чем объясняется интерес Кулома к этим драмам? Какая может быть связь между женщиной, раненной черепицей на севере, жестоко покалеченным рабочим в Сен-Маритим и аквалангистом в Бресте, которого акулы разорвали в аквариуме?

Люси сделала кучу звонков и добралась до автора статьи от восемнадцатого января четырнадцатого года. Едва она заговорила об истории с отрезанной рукой, он ее перебил:

– Да, я прекрасно помню. Фредерик Рубенс, у него рука попала в станок, такое случается чаще, чем думают. Но на этом история с Рубенсом не закончилась, он снова появился в рубрике «Происшествия» в конце две тысячи четырнадцатого. Безрассудный поступок, который, увы, стал для него фатальным.

– Какой именно поступок?

– Он отправился пофлиртовать с пустотой на скалах Этрета, и как раз там, куда доступ был запрещен. Упал и, разумеется, разбился насмерть.

Шарко бодрым шагом вышел из лавки «Magic Tatoo» и сел в машину, где его ждал Николя. Прикрепил листок с адресом на приборную доску:

– Я знал, что уже видел это, когда мы приходили сюда в первый раз, она висела позади прилавка. Реклама типа, который наращивает клыки вампирам где-то в районе Гут-д’Ор. По словам Леяни, хозяин той лавки, некий Влад, специалист по боди-арту, подкожным протезам и прочим штучкам, которые кого угодно сделают похожим на дракона. Он вроде бы единственный «художник» столицы, который по-настоящему навострился вставлять клыки. Именно к нему наш татуировщик посылает клиентов, которым такое по вкусу. Если уж кого и расспрашивать о психах, принимающих себя за Дракулу, то именно его.

Николя тронулся с места и двинулся на север.

– Вампиры… Думаешь, такие типы нам и нужны? Парни, которые настолько свихнулись, чтобы пить или впрыскивать себе кровь во славу Брэма Стокера?[54] У Рамиреса, насколько я знаю, не было ни заточенных зубов, ни красного плаща.

– Мне тоже трудно вообразить орду вампиров, разгуливающих по улицам и бегущих от дольки чеснока. Но… – он глянул на анаграмму Pray Mev, – нельзя отбрасывать такой след. Связь с кровью в нашем расследовании слишком очевидна. Картины, переливания, тела, опустошенные до последней капли… И не стоит забывать, какую слабость Рамирес всегда питал к гемоглобину. Вспомни рассказ Мелани Мейер, как он мазался кровью или резал себе грудь. И что он пил собственную кровь с юных лет. Все так или иначе связано с вампиризмом.

– Как это – пил собственную кровь в молодости? Откуда такая информация?

Шарко захлестнуло ощущение, что на нем защелкнулся волчий капкан. Информацию он получил от Люси, а та – из бумаг, оставленных дядей.

– Не помню, кто мне об этом говорил. Паскаль… Или Люси. Да, Люси, мне кажется. Наверно, она заглянула в протоколы процесса две тысячи восьмого года.

– Мне хотелось бы быть в курсе такого рода деталей.

– Вчера ты полдня не в офисе сидел, а отыскивал отметину от пули в глубине подвала, должен тебе напомнить.

– И я ее нашел.

Молчание разделило их. Белланже уставился на дорогу самым мрачным своим взглядом. Шарко был весь в поту, сердце колотилось как бешеное, но он старался выглядеть спокойным. Он только что совершил вторую оплошность: не было никакой уверенности, что Робийяр уже получил копию протоколов, запрошенных из суда Бобиньи.

Бульвар Рошешуар, справа между домами мелькнула базилика Сакре-Кёр, как кусочек грезы. Белланже ушел в свои мысли и пока оттуда не вернулся: вампиры, любители крови. Это на их счету тринадцать жертв? И где в этом уравнении место Мев Дюрюэль, женщины, оторванной от реальности и живущей взаперти на протяжении многих лет? Что за тайна крови, которая так волновала Вилли Кулома и привела его к смерти?

Бульвар Барбес с его вечными продавцами сигарет, торговцами контрафактом и прочей нелегальной коммерцией под расположенной поверху станцией метро. Мелкие правонарушения, все на поверхности, на виду и не слишком серьезные. А вот Франк и Николя блуждали в подземельях мира, столь глубоких, что туда не проникал ни один лучик надежды. В тех самых местах, где гнездились корни зла. Тени, за которыми они охотились, были иного масштаба.

Шато-Руж… Кусок Африки, вырванный из родного континента. Экзотические рыбы на лотках пытались потеснить халяльное мясо. Пока Николя парковался на ближайшей частной стоянке, Шарко вышел и попытался срочно связаться с Люси. Автоответчик. Он оставил голосовое сообщение:

– Почему не отвечаешь на звонки, черт? Слушай внимательно: в разговоре с Николя я случайно обмолвился о самовампиризме Рамиреса. А ведь никто вроде не в курсе. Единственный способ отыграть назад – если ты добудешь протоколы окружного суда и сунешь туда нос. Тогда можно будет сказать, что ты просто поделилась со мной новыми данными. Вообще-то, Паскаль должен был запросить досье, что он, надеюсь, уже сделал. Брось все, чем сейчас занята, и сосредоточься на этом. Сотри мое сообщение и пришли мне «ОК», когда закончишь. Все может взлететь на воздух, если у тебя не получится.

Он нажал отбой в тот момент, когда к нему подошел Николя. Оба в молчании шагали минут пять, пока не добрались до нужного адреса. Лавка была зажата между бульваром Барбес и рельсами Северного вокзала, на улице Дудовиль. Ни вывески, ни витрины. Дверь, окно с опущенными рольставнями. Вид старого, давным-давно заброшенного магазина. Николя позвонил.

– Похоже, реклама ему не нужна.

Минуту спустя в проеме приотворенной двери показалась морда ящерицы, и это не было образным выражением: зеленый гребень, нарост на лбу и на уровне висков, оранжевые линзы, зрачки в форме двух вертикальных щелей. И язык, разрезанный вдоль на две части. Не теряя времени на пустую болтовню, коп сунул ему под нос свою карточку: