Конец лета - Андерс де ла Мотт

– Мне раньше приходилось иметь дело с полицией – подростком наделал кое-каких глупостей. И я опасался, что твой брат, если начнет рыться в моем прошлом, узнает о них и у него сложится обо мне предвзятое мнение. Так что оставалась только…

– Я.

– Точно. Найти тебя было не так-то просто. Я спросил тетку в библиотеке, сказал, что я твой старый приятель. К тому времени я уже часто там бывал, меня знали в лицо. Людям я обычно нравлюсь, особенно пожилым женщинам. Моя тайная суперсила.

Он снова криво улыбнулся, и на этот раз Вероника ответила улыбкой.

– Библиотекарша знала твоего папу. Она рассказала, что ты живешь в Стокгольме и нечасто бываешь дома. И что ты сменила имя. Я нашел твою фотографию в старом школьном альбоме, а потом мне оставалось лишь открыть телефонный справочник и проверить всех Вероник Линд в Стокгольме и окрестностях. Вас всего пять, ты оказалась второй. Психотерапевт – вот в ком я нуждался. И я решил, что это судьба. Я по твоим глазам понял, что между нами существует связь. Ты, наверное, тоже это почувствовала?

От взгляда синих глаз Исака биение пульса Вероники, и так уже грохотавшего в висках, словно бы распространилось по всему телу. Она молча встала, вышла на кухню и достала виски. Щедро плеснула в стакан, покрутила. Потом взяла бутылку, еще один стакан и вернулась в гостиную.

Она проснулась от звонка в дверь; неприятное чувство, что ей снилось что-то важное, эхом отдалось в голове. Что-то про игру в прятки, про ветряных великанов, не сводивших красных ночных глаз с кукурузного поля. Еще во сне был аромат роз. И хотя Вероника пыталась удержать этот сон, он мелким песком высыпался из ее головы, оставив во рту ощущение шершавости.

В дверь снова позвонили. Вероника, вырванная из грез, встала, натянула халат и потащилась в прихожую. В гостиной стояли бутылка и стаканы, пустые. Возле них – две коробки из-под пиццы и грязные ножи и вилки. Плед комком лежал в углу дивана, на нем – окровавленный пластырь.

Как много она вчера успела рассказать Исаку? Кажется, почти все; теперь Вероника в этом раскаивалась. Надо было сохранять спокойствие, не позволять потоку тащить себя. Но рассказ Исака потряс ее до глубины души. А виски сильно упростило дело.

Звонок продолжал надрываться, отчего головная боль усилилась. Вероника добралась до двери и приоткрыла ее. На пороге стоял Рууд.

– Чт-то вы здесь делаете? – с трудом выговорила она.

– Просто хотел убедиться, что с тобой все в порядке.

Он жестом указал на дверь; Вероника открыла и впустила его в прихожую. Звонок еще гудел в голове и никак не хотел затихать.

– Я разговаривал с Ларсом. Он провел ночь в вытрезвителе и очень раскаивается. Рассказал о ссоре у твоего подъезда вчера вечером. Твердил, что кто-то из-за него пострадал.

Вероника прикусила губу. Черт! Надо было вчера сразу же позвонить Рууду.

– Со мной ничего страшного. – Она пыталась сообразить, как рассказать о происшествии, не упоминая при этом Исака. Звонок в голове звучал все громче, перекрывая мысли. Теперь он походил на сигнал будильника.

– Прекрасно. Самое главное – что ты хорошо себя чувствуешь.

Вероника кивнула и уже хотела было пригласить его в гостиную, как вдруг дверь ванной открылась. Вероника вдруг поняла, что именно она забыла. О чем предупреждал ее этот никак не умолкающий звон. Он не имел никакого отношения к ее сну.

– Э… Доброе утро! – произнес Исак, оказавшись в прихожей прямо перед ними. Он принял душ – влажные волосы, полотенце, обернутое вокруг бедер… Рууд пристально посмотрел на Исака, на Веронику. Она отвернулась и закрыла глаза.

Потом она сидела на диване. Головная боль перешла в дурноту, и ей пришлось время от времени опускать голову между колен, чтобы ее не вырвало прямо на пол. Рууд ушел, Исак – вскоре после него. Оба были одинаково немногословны.

Зря она позволила Исаку остаться на ночь; глупейшее решение. Как оно вообще пришло ей в голову? Может, позвонить Рууду? Рассказать все как есть, всю историю? Объяснить, что она почти уверена: Исак – ее пропавший двадцать лет назад младший брат. Но какие у нее доказательства?

Если Исак – это Билли (причем ключевое слово тут – «если»), то что в таком случае произошло летом восемьдесят третьего? Вчера вечером они успели поговорить о приемном отце Исака, это она помнила. Что, если этот приемный отец – Томми Роот? Возраст совпадает. И тот, и другой служили на корабле. Исак видел старые фотографии Роота в интернете и сказал, что у его отца имелись большая борода и длинные волосы и он был довольно толстым. Исак не усматривал сходства, хотя и не мог ничего исключать. И оставался еще вопрос, который задал Монсон: где находился Билли, пока Роот сидел в тюрьме? Кто за ним присматривал?

Сёрен-Торгаш был последним, кто видел машину Роота. Не был ли отъезд на юг лишь ложным следом, как и открытка из Роттердама? Способом заставить полицию искать его за границей, тогда как на самом деле он проехал полторы тысячи километров и осел где-то на севере страны? Бросил жену и детей, чтобы растить Билли с какой-нибудь новой женщиной, под вымышленным именем? Или же он оставил мальчика на какого-то надежного человека? Тогда остается всего один вечный вопрос. Вопрос, на который человек, склонный к рефлексии, склонный рассматривать вещи с разных точек зрения, в конце концов должен попытаться ответить.

Почему?

Исак явился тем же вечером. Стоял в дверях со слегка смущенным видом.

– Сорри, – сказал он, протягивая Веронике бутылку довольно дорогого вина. – Я совсем не хотел ставить тебя в такое положение.

– Ты не виноват. – Вероника пригласила его войти, и он протиснулся мимо нее в прихожую. От него приятно пахло, и двигался он так, как ей нравилось. Мягко, по-кошачьи, но уверенно. Отек на губе немного спал, и улыбка стала симметричнее.

На кухне Исак открыл вино, наполнил два бокала.

– Твоя работа… – начал было он, но Вероника замотала головой.

– Ну ее к черту. – Ее поразило, насколько легко дались ей эти слова. Она ощущала удивительную радость, почти возбуждение. Не сексуальное, внушала она себе; сейчас происходит нечто большее. Поворотный пункт в жизни, причем не только в ее. Прежние сомнения словно унесло ветром, они исчезли в тот же миг, как она взглянула в глаза Исаку.

– Так что будем делать? – спросил Исак.

На обдумывание дальнейших действий у Вероники был почти целый день. Она даже произвела некоторые предварительные разыскания.

– Есть специальные тесты, их могут делать частные лица. Посылаешь два образца крови. Лаборатория их сравнивает, и можно узнать, родня ли один человек другому. Вот и все.

Исак кивнул, но, кажется, она его не убедила.

– Я уже думал об этом. Дело небыстрое, лаборатория ведь в США?

– Всего с месяц.