Он спас Сталина - Анатолий Терещенко

Поэтому в школе после прохождения плановой программы решили продлить срок учебы еще на один год, с тем чтобы более качественно подготовить нас.

В Особом отделе округа, который размещался во Львове на улице Гвардейской, приняли меня тепло. Жили мы с женой в гостинице «Варшавской», и, после того когда кончились наши подъемные деньги, нам дали комнату в центре города с подселением к семье пожилых поляков. Как имеющего неполное высшее образование и успешно завершившего учебу на курсах ВКР в Новосибирске, меня оставили работать в 1 — м секторе Особого отдела КГБ при СМ СССР по Прикарпатскому военному округу.

В оперативное обслуживание дали Львовское пехотное училище, отдельную часть «ОСНАЗ», занимающуюся радиоперехватом и подчиненную непосредственно ГРУ Генштаба; несколько отдельных складов, хозяйственных и ремонтно-строительных организаций, обеспечивающих штаб и части округа. Одним словом, нагрузили по полной программе.

Сотрудники отдела отнеслись ко мне доброжелательно. Многие из них были участниками Великой Отечественной войны, имели большой опыт, но не всегда высокие звания. Должность старшего оперуполномоченного в то время была капитанской. Моим первым наставником был майор Кабанов Иван Яковлевич, от которого я и принял часть перечисленных выше объектов. На первых порах он учил меня чекистскому мастерству, и всю работу сначала делали вдвоем. Помогали мне и другие оперативные работники. Коллектив был очень дружный и во всем поддерживали друг друга.

Начальником 1 — го сектора в то время был полковник Катков Н.А., который хорошо разбирался в специфике нашей работы, очень грамотно составлял оперативные документы.

— Когда вы первый раз встретились с Николаем Григорьевичем?

— После принятия перечисленных объектов, а также документации по ним я был вызван на ознакомительную беседу к начальнику Особого отдела округа генерал-майору Кравченко Николаю Григорьевичу.

Это было первое близкое знакомство с ним, хотя от ветеранов отдела мне было известно, что звание генерала он получил лично от товарища И.В. Сталина за участие в предотвращении террористического акта в 1943 году, когда главы нашего государства, США и Англии собрались для международной встречи в Тегеране. Кравченко в тот период было чуть больше тридцати.

Со смешанным чувством шел я на встречу со столь легендарной личностью, предварительно хорошо подготовившись к докладу по обстановке на объектах и по делам оперативного учета. Вместе со мной на беседе был и мой начальник полковник Н.А. Катков.

Однако мои тревоги оказались напрасными. Состоялся обстоятельный разговор руководителя с начинающим оперативником, который запомнился мне на долгие годы. Внимательно, ни разу не перебив, генерал выслушал мой доклад, а затем стал говорить о сложной послевоенной обстановке в западных областях Украины. Особый упор он сделал на возможные подрывные действия украинских националистов, приведя пример гибели от рук бандеровцев легендарного разведчика Николая Кузнецова и прогрессивного украинского писателя Ярослава Галана. Кстати, последний жил на той же улице Гвардейской в доме между Особым отделом и Управлением КГБ по Львовской области.

Высказывая практические советы по организации работы на обслуживаемых мною объектах, он подчеркнул, что во всяких мелких строительно-ремонтных организациях, где работают в основном гражданские лица, может быть самый разный контингент, заслуживающий нашего внимания.

При рассмотрении находящихся у меня в производстве дел и сигналов он обратил внимание на одного служащего квартирно-эксплуатационной части гарнизона, который во время одной из командировок в войска проявил интерес к режимному объекту, имел переписку с лицами, проживающими за границей, а его дальние родственники якобы поддерживали связь с местными националистами.

Это дело он оставил у себя, пригласив меня одного на следующий день для продолжения разговора. В назначенное время я прибыл к нему в кабинет с рабочей тетрадью и был готов записать все его указания. Вместо этого он сразу же предложил составить по делу конкретный план и стал диктовать готовые пункты. В этом документе, как подчеркнул он, должны быть предусмотрены меры по использованию нашего негласного аппарата и территориальных органов, оперативно-технические и другие проверочные мероприятия. Так незаметно над документами мы проработали полдня.

В период работы над планом я не только писал, но и наблюдал, как Николай Григорьевич Кравченко ведет себя. А он, сняв мундир и повесив его на спинку стула, широкими шагами ходил по кабинету и все время курил трубку. Когда она гасла, он вновь набивал ее табаком и продолжал курить. Не знаю, было ли это его постоянной привычкой или подражанием И.В. Сталину, но так было то, что я зафиксировал и помню до сих пор.

План был составлен и утвержден им, а мне предстояло трудиться над его выполнением. О результатах работы по делу можно сказать коротко. Оно было прекращено, так как ничего серьезного из первоначальных материалов не было подтверждено.

Интерес к режимной части объект проявил только один раз, спросив у нашего источника, почему его не приглашают для контроля в указанный гарнизон. Ему было сказано, что это объект центрального подчинения и их офицеры сами занимаются организацией работ на нем.

Больше ни разу к разговорам на эту тему он не возвращался. В процессе общения с нашим источником было установлено, что никакого интереса к другим военным объектам он не проявлял, вел нормальный образ жизни, неоднократно подчеркивал, что люди в городе и селах стали жить лучше и он вполне доволен своим служебным положением.

Что касается его связи с заграницей, он не скрывал, что в Канаде проживают его дальние родственники, выехавшие туда до войны, в период массовой эмиграции украинцев в поисках лучшей жизни. Занимаются они там фермерством, живут скромно, два раза прислали жене посылки с поношенными вещами. Не было получено никаких серьезных данных и о контактах с националистами. По месту рождения его жены некоторые родственники действительно привлекались за совершенные ранее преступления, но все они, отбыв положенные сроки, вернулись из лагерей, и связи с ними семья проверяемого не поддерживала.

Утверждая постановление о прекращении дела, генерал-майор Н.Г. Кравченко заметил, что работа проделана большая в короткие сроки, а негласная проверка этого гражданина позволила нам самим разобраться в существе дела и не допустить никакой натяжки в материалах.

Практически нам пришлось исправлять ошибки работника, который заводил дело. Но это тоже был результат — снималось подозрения с честного, невиновного человека. Ну а для меня это был наглядный урок по оценке материалов, и я получил первые навыки работы по конкретным делам. Все последующие годы работы в военной контрразведке я помнил об этом, старался строго соблюдать принципы законности, а став руководителем, передавал эти навыки своим подчиненным.

— Были ли еще чисто деловые контакты у вас с начальником Особого отдела КГБ округа?

— Кроме указанного примера за пять лет пребывания в Особом отделе округа был еще ряд случаев, которые докладывались лично генералу Н.Г. Кравченко.