Он спас Сталина - Анатолий Терещенко

Беседовал он со мною при первой встрече недолго, а закончил словами: «Работать будем в одном доме, так что будет время не только ближе познакомиться, но и узнать друг друга».

На том и распрощались.

Я отправился принимать объект — сейф с делами заместителя начальника первого сектора, предварительно представившись теперь уже непосредственному начальнику полковнику Николаю Алексеевичу Каткову.

Как известно, первый сектор являлся штабным подразделением в системе окружной армейской контрразведки. Поэтому очень часто приходилось по служебным вопросам заходить в кабинет генерала Кравченко.

Сотрудники знали, что Сталин ему досрочно присвоил звание генерала за предотвращение теракта в Тегеране в 1943 году.

Он был красив. Волосы темные, густые, зачесанные назад и часто рассыпающиеся, поэтому он их всякий раз поправлял; глаза карие, добрые и большие под ярко-выраженными темными бровями; лицо круглое, смуглое.

Когда бы я ни заходил к нему в кабинет, у него на столе всегда лежали небольших размеров блокноты. Что он туда записывал, не знаю. Говорили, что он был книгочеем и мог, наверное, фиксировать мудрые изречения или другие какие-то мысли авторов, а может, и свои.

По характеру генерал Кравченко был спокойным, никогда не опускался до разносов подчиненных во время совещаний. Был опытен в вопросах оперативной деятельности. Часто, как высокий профессионал, помогал подчиненным в отработке планов той или иной операции. Садился рядом и «чистил неудачные шедевры» подчиненных.

Очень хорошие отношение у него были с командующим — генералом армии Павлом Ивановичем Батовым, который командовал округом с 1955 по 1958 год.

Штаб и управление округа как таковые для меня не были чем-то неведомым. Я сам в свое время шесть лет проработал в штабе Московского военного округа, поэтому достаточно было посмотреть, где кто в штабе ПрикВО находится и чем занимается, я знал как никто другой из моих коллег. Армии отдал почти 17 лет, окончил Военную академию им. М.В. Фрунзе, до предложения перейти на службу в военную контрразведку.

Поэтому у меня довольно быстро установились деловые отношения с руководящим составом управлений и отделов, что способствовало успешному разрешению возникающих вопросов, а они случались как с одной, так и с другой стороны.

Как правило, с командованием округа деловые контакты поддерживает прежде всего сам начальник Особого отдела округа. Он присутствует на заседаниях Военного совета, совещаниях, бывает с личными докладами и прочее. Я говорю — как правило.

Николай Григорьевич Кравченко почему-то это правило не соблюдал. Когда и как он общался с командованием округа, я не знаю, а поручения давал нам — мне и полковнику Каткову. Однако еще раз подчеркну, с командующим и начальником штаба округа у него были очень хорошие отношения.

Генерал Кравченко принимал активное участие в организации процесса оперативного обеспечения войск, в частности, 11-й гвардейской механизированной Ровненской и 128-й гвардейской стрелковой Мукачевской дивизий, направляющихся на подавление контрреволюционного мятежа в Будапеште осенью 1956 года. Все венгерские события в деле обеспечения государственной безопасности войск прошли через его душу.

Знали мы и о его гражданской жене актрисе Цесарской, редко приезжавшей из Москвы во Львов. Он к ней летал в столицу периодически. О дальнейшей их судьбе знаю одно — она покинула генерала, как только узнала об его увольнении.

— Федор Иванович, скажите, почему его деятельность по периоду Тегерана-43 нигде до сих пор не афишируется, тогда как разведчики пишут саги о своих победах на незримом фронте — именно по этой конференции?

— Наверное, не пришло еще время обнародовать то, что скрывают архивисты. А по-моему мнению, уже давно надо было людям сказать правду о деятельности Смерш в Тегеране. Там был огромный кусок именно нашей контрразведывательной работы. Прерогативой Абакумова являлась борьба с диверсантами и террористами, он бы своего не упустил, как и забрал у Берии и Меркулова работу практически по всем оперативным играм в эфире, за исключением нескольких, кажется, «Монастырь», «Березино» и «Курьеры». Думаю, военные контрразведчики попали под хрущевский пресс из-за Абакумова, которого не Сталин, а Хрущев приказал расстрелять. Виктор Семенович очень много знал о кровавых проделках Никиты Сергеевича, в частности, о его личном участии в репрессиях. За ним тысячи подписей под расстрельными списками. Вот одна из причин немилости к нам. И это молчание катилось под гору десятилетиями. Сейчас только стали оценивать то, что сделал Смерш в годы войны. Он переиграл в невидимой войне хваленые спецслужбы фашистской Германии — и абвер, и РСХА, и Гестапо.

— А как вы попали на курсы в Москву?

— Однажды, помнится, в июне 1957 года меня вызвал к себе начальник Особого отдела Николай Григорьевич Кравченко и прямо ошарашил предложением пойти поучиться.

Вот ОН И говорит:

— Федор Иванович, во второй половине года в Москве открываются курсы усовершенствования подготовки руководящего состава военной контрразведки. Вы тоже включены в группу. Так что собирайтесь на учебу. Учиться всегда и всем полезно. Знаете, кто знает все, тому еще многому нужно учиться. Нужно много учиться, чтобы немногое знать. Так говорили умные люди.

Мне осталось взять под козырек и сказать по-военному — есть!..

После возвращения с учебы я представился Николаю Григорьевичу. Он улыбнулся и загадочно произнес:

— Продолжай руководить.

Через некоторое время он мне поручил возглавить 1 — й сектор Особого отдела ПрикВО…

Полковник в отставке, бывший начальник 1 — го отдела Управления делами КГБ СССР Василий Николаевич Кузнецов

— Василий Николаевич, мы с вами знакомы более тридцати лет, и я совершенно случайно узнал, что вы встречались с генерал-майором Николаем Григорьевичем Кравченко. Это правда? При каких обстоятельствах произошла встреча?

— Да, правда. Я видел Николая Григорьевича, как говорится, в действии — и в роли оперативника, и в качестве проверяющего.

— Как и где?

— Это было в середине пятидесятых годов. В то время я служил в должности оперуполномоченного по обслуживанию большого военного гарнизона на Волыни в городе Ковеле. Имел тогда звание старшего лейтенанта. Работа спорилась. Удалось завести несколько интересных разыскных дел на военных преступников — пособников немецких захватчиков из числа местного населения — оуновцев, имеющих отношение к воинским частям.

— Примерно в это время и я бывал в Ковеле — приезжал на отдых в пионерский лагерь. Он располагался в одной из школ возле парка с прудом. Да и отец участвовал в освобождении этого города, — подметил автор.

— Тогда легче будет нам с вами говорить и объяснять некоторые детали, коль город вам известен.

Итак, мною был заведен сначала сигнал, который потом перерос в интересное дело оперативной разработки — ДОР. Суть ее заключалась в том, что мне удалось выйти через родственные связи одного офицера на предателя, который был причастен к выдаче немцам информации о деятельности в Краснодоне подпольной организации «Молодая гвардия». Он первым назвал фашистам некоторых ее членов.