Третье лицо - Денис Драгунский

Видно, каждому здоровье и долголетие дается от Бога. Ну, или там от природы, от наследственности, неважно. Важно, что дается однажды и навсегда. Жребий.

Поэтому Сергей Иванович решил позаботиться о Кате.

Она и так была законной наследницей всего, что Сергей Иванович нажил и накопил, но у него были еще дети. Две дочери, уже вполне зрелые дамочки, с которыми он был в невылазной ссоре после того, как женился на Кате. Тем более что она была точная ровесница младшей. Но это, в сущности, без разницы, потому что у него были дочери-погодки. Жена, царствие небесное, решила, наверное, сразу отделаться от этой странной обязанности – родить непременно двоих детей.

Дочери были прекрасно устроены в этой жизни, они были, если уж совсем грубо выражаться, гораздо богаче Сергея Ивановича. По мужьям, разумеется, но это неважно.

Важно другое. Они ненавидели Катю и Сергея Ивановича тоже. Он был убежден, что дочери непременно подадут на наследство, и не просто на свою долю – это было бы по одной шестой на каждую, оно бы и ладно.

Но они вполне могут начать унизительную процедуру «изъятия из наследственной массы всех вещей, которые не были нажиты в браке» Сергеем Ивановичем и Катей, а достались Сергею Ивановичу от бывшей жены, их матери. Например, несколько предметов старинной дорогой мебели – два секретера, шкафчик «Буль», горка позапрошлого века, письменный стол из дерева «птичий глаз». Это и правда было от родителей прежней жены. Брильянтовый гарнитур, который родители прежней жены подарили ей на свадьбу, – серьги, кольцо и колье. Еще какие-то побрякушки. Наверное, треть книг в библиотеке, причем самые дорогие, двадцатых-тридцатых годов, почти полный подбор знаменитого издательства Academia и еще много всего. Да- ча, наконец! Дача тоже досталась Сергею Ивановичу от жены, по ее завещанию, целиком. Потому что она тоже терпеть не могла своих дочерей. За лихость, наглость, напор и пронырливость.

Вот такие дела.

Сергей Иванович не знал, насколько такая эскапада может быть успешной, и даже позвонил знакомому адвокату. Тот сказал, что процедура сложная, выиграть дочерям вряд ли удастся, но… Но хохотнул и напомнил старый анекдот, как бабка откормила борова, он вырос такой здоровый, что она сама не смогла его заколоть. Наняла двух мужиков, дала им по стакану водки, топор, нож и погнала в сарай убивать этого громадного порося. Через час они возвращаются. «Ну что, хлопчики? Убили?» – «Нет, бабка! Убить не убили, но уж зато таких люлей навешали!» То есть отбить они ничего не отобьют, но до инфаркта довести могут. Ну или нервы помотают.

Сергей Иванович занялся завещанием.

Но сначала ввел Катю в курс дела.

Сказал, что чувствует себя все хуже и хуже и вот пора уже, как говорится, приводить свои дела в порядок. Она его обнимала и уговаривала, чтоб он не дурил и зря ее не расстраивал. Он возражал, объяснял ситуацию со здоровьем и со своими дочками от прежнего брака.

Он подробно показывал ей все бумаги – на квартиру и на дачу. А также банковские выписки, текущие счета и депозиты. На даче познакомил ее с членами правления кооператива, с бухгалтером, комендантом и главным водопроводчиком, поскольку до этого занимался всеми дачными делами только сам.

Потом он достал из потайного места и преподнес ей тот брильянтовый гарнитур – Катя прямо ахнула, она в первый раз увидела. Попросил примерить, полюбовался ею, все-таки сдержал вздох – уж больно Катя не была похожа на его прежнюю жену! – и написал на бумажке нечто вроде дарственной – в простой письменной форме, адвокат сказал, что так тоже можно, поскольку брильянты – это не недвижимость и не требуют регистрации в госорганах. Ну, вот и отлично. Написал дарственную и велел ей внизу приписать: «Я, такая-то, принимаю с благодарностью»; число и подпись. Показывал ей книги, объяснял, какие они ценные. Мебель – тоже. «Это все будет твое, только твое! – Он поднимал палец. – И ничье, ничье больше! Поняла?» Катя кивала, целовала его.

Все это заняло две недели.

Потом Сергей Иванович сходил к нотариусу, составил завещание.

Вернувшись домой, он собрал все документы в одну папку, она была ярко-синего цвета. Похлопал по ней рукой. Помотал головой. Посмотрел в окно. Облака улетели. Небо было тоже синее, как эта папка; открыл балконную дверь: солнечно, но не жарко. В голове было ясно, в груди легко, в руках и ногах свободно, как десять лет назад, когда он впервые увидел Катю.

Она тогда шла по двору, вот по этому самому, и он увидел с балкона третьего этажа, как она восхитительно прекрасна. Как ее задержать, что делать? Он сделал вид, что уронил айфон, – а на самом деле бросил его с балкона, – и заорал: «Девушка! Девушка! Я айфон уронил! Постерегите, умоляю! Я сейчас!»

Ах, как это было легко и хорошо!

Сергей Иванович закрыл балкон и позвал Катю.

Показал ей папку. Раскрыл ее. Дал ей прочитать завещание. Быстро перелистал все остальные бумаги. Отдал ей папку и сказал:

– Спрячь. Ну и… Ну и сама понимаешь. Как только, так сразу.

– Спасибо, – серьезно сказала она. – Да. Все будет, как ты велел.

Поцеловала его. Взяла папку и понесла в спальню.

– Но полагаю, это будет очень нескоро! – сказал он ей вслед.

Она остановилась.

– А вообще, все это чепуха, – сказал Сергей Иванович.

Она обернулась.

– Просто плохая погода! – засмеялся он.

– Это что, шутка была? – спросила она. У нее дрожали губы.

– А? – не понял Сергей Иванович.

– Ты надо мной шутил! – закричала она и заплакала.

* * *

Не стану рассказывать, что там было дальше…

Ходъ исторiи

не стану разсказывать, что тамъ было дальше

Никодимъ остановился, оглядѣлся, вытащилъ часы.

Было половина двѣнадцатаго.

Кортежъ Государя долженъ былъ выѣхать изъ дворца черезъ полчаса и проѣхать по этой самой набережной, гдѣ сейчасъ стоялъ, озираясь, Никодимъ.

Кажется, вотъ эти двѣ фигурки, которыя стоятъ около парапета, и представляютъ собою главныхъ дѣйствующихъ лицъ трагедіи, которую онъ обязанъ былъ предотвратить.

Подъ сюртукомъ у Никодима былъ дальнобойный американскій револьверъ. Никодимъ стрѣлялъ отлично и безъ труда могъ бы, незамѣтно подойдя поближе, выстрѣлить и уничтожить обоихъ. Но что-то его останавливало. Во-первыхъ, соображенія человѣческія, христiанскiя – вполнѣ возможно, что это были никакіе не заговорщики, а мирные обыватели, которые просто прогуливаются и любуются видомъ на Екатерининскiй каналъ.

Во-вторыхъ, соображенія дѣла. Вполнѣ возможно, что заговорщиковъ не двое, а четверо, шестеро, и какъ только онъ попробуетъ приблизиться къ тѣмъ двоимъ и вытащить оружiе, немедленно раздастся выстрѣлъ, и нѣкій хорошо скрытый мѣткій стрѣлокъ, сидящій невѣдомо гдѣ, застрѣлитъ его самого.