Никаких ведьм на моем отборе! - Наталья Витальевна Мазуркевич

плато, он не хотел. И мы договорились, что я принесу драконьи камни для нас обоих и мы вернемся в город.

Азарт с меня уже схлынул. Поднимался я медленно, едва ли не на ощупь, не разгибая спины и держа наготове щит, чтобы смягчить падение. Но ко мне земля виеров оказалась благосклоннее. Я выбрался, смог расправить плечи и переступить с ноги на ногу, не боясь сорваться. И мне стоило бы найти драконьи камни и убраться вниз, но успех пьянил, и я решился: пошел дальше, не придав значения разворошенной, будто плугом прошлись, земле. Пять борозд, каждая в шаге друг от друга. Я смотрел вниз, а следовало — на небо.

Крылатая тень заслонила звезды. Глухой удар заставил землю содрогнуться, а я упал, пытаясь укрыться в траве. Не дыша, боясь пошевелиться, прощаясь с жизнью и кляня себя за глупость, я ждал, кто прервет мою жизнь.

Я ждал воина, но шорох приближающихся шагов принадлежал девушке. Невысокой, молодой девушке. Лица я тогда разглядеть не смог. Она замерла в нескольких шагах от меня, опустилась на корточки и принюхалась, будто пыталась понять, что я нахожу в лежании носом в землю.

«Кто ты?» — спросила она, поднимаясь и глядя на меня сверху вниз. Ее голос был тихим, словно бы даже убаюкивающим.

«Путник», — все, что я мог ей сказать. Признаться, что, как и десятки других, пришел в поисках сокровищ, я испугался.

«И куда лежал твой путь?» — не унималась незнакомка.

«За Драконий Утес», — я был предельно честен. Ничего иного мне просто не оставалось. Да и я не знал, смогу ли соврать.

«Ты здесь, — кивнула она. — Своей цели ты достиг, можешь возвращаться».

«Мне нужно доказательство, чтобы мне поверили…» — от собственной храбрости, хотя это была скорее глупость, у меня охрип голос. Я пытался разглядеть выражение ее лица, но именно в эту ночь луна отказалась быть свидетелем нашего знакомства.

«Доказательство? — она рассмеялась. И в этом смехе не было больше ни звона колокольчиков, ни мягкого перешептывания трав. — Отметины когтей на твоем лице? Сломанные ребра? Или может разбившийся о камни друг? Какие доказательства тебе нужны?»

«Камень. — Я зарылся пальцами в землю. — Все лишь камень с этого берега».

«И ты не жаждешь сокровищ?» — Тон девушки вновь сменился. Будто предыдущая вспышка гнева была лишь плодом моей разыгравшейся фантазии.

«Я был бы рад их найти, — не стал лукавить. — Но жизнь я ценю больше. Мой спутник сорвался, но отказывается возвращаться домой без доказательств нашей переправы. И я должен найти два камня. Ему и себе».

«Камней полно на берегу», — заметила девушка.

«Таких — там нет. — Пальцы наконец нащупали среди корней узкий предмет, об острые грани которого я чуть не порезался. — Еще один — и я клянусь: я тотчас же отправляюсь домой».

«Посмотрим, какова цена твоих клятв».

Она протянула мне руку, помогла подняться и отвела к самому склону. Туда, где виднелись свежие борозды, крест-накрест перечеркнувшие предыдущие. И я шел за ней, механически переставлял ноги, и не мог отвести взгляда от незнакомки. Не мог заставить себя отпустить ее руку, хоть больше в поддержке и не нуждался.

«Бери», — приказала девушка, вырывая свою руку, и указала вниз.

Я опустился на колени, не сводя с нее взгляда. Пальцы сами искали в комьях грязи драгоценный приз. И нашли, сжались, обдавая теплом все мое тело, будто драконий камень действительно еще недавно был частью древнего ящера и хранил его тепло.

Я смотрел на незнакомку, чьего появления не видел, не решаясь спросить. И она молчала, упрямо глядя в другую сторону. У меня на языке вертелись тысячи вопросов, но я боялся нарушить тишину.

«Не возвращайся сюда, — наконец сказала она. — Этот берег редко отпускает людей».

«Но другие…»

«Они не поднимаются наверх: знают правила. Роются в мусоре на берегу, убивают друг друга ради экскрементов. — Презрения в ее голосе было хоть отбавляй, но я промолчал. — А тех, кто рискнет подняться сюда, закон не охраняет».

Она повернулась ко мне, и я понял, что стою на краю. Один шаг, толчок в спину — и вся моя надежда будет лишь на щит. Но я в него не верил.

«Уходи». — Она сжала кулаки, отвернулась и зашагала прочь. Прямо к обрыву. И прыгнула вниз, будто камни внизу были ей не страшны.

«Я тебя отпускаю», — шептал ветер.

«Никогда не возвращайся», — плакали волны.

«Я еще вернусь», — понял я тогда, прижимая к груди горячий драконий камень.

— И вы вернулись? — спросила я, когда пауза затянулась. Господин Вистальт коснулся руками груди, и я заметила, что под одеждой выступает бугорок. И в свете его истории я догадывалась, что он может там хранить.

— Вернулся, — кивнул мужчина. — Но больше ее там не встретил.

— А где встретили? — Мне не хотелось думать, что история закончиться так быстро, и я угадала.

— Она нашла меня здесь, — продолжил господин Вистальт. — В последний день моей практики, когда я уже смирился, что никогда не увижу ее лица и лишь драконий камень — чешуйка, слетевшая в момент превращения, — останется мне на память. Пытаясь отвлечься, хоть на миг забыть о ней, зная, что не смогу уснуть, я уступил куратору и присоединился к празднику. Молодежь веселилась в лесу. Ныне там уже и следов не осталось. Ни кострища, ни камней, служивших нам стульями, ни идолов — наследства первых переселенцев.

— Она там была? — облизнув губы, спросила я. Личная история мэра волновала меня больше исчезнувшего наследства переселенцев.

— Нет, она появилась позднее. Было выпито вино, пары разбрелись кто куда — у многих из них по весне родились дети… Меня приглашали, но я остался у костра, никому так и не отдав предпочтения. Словно знал, что она придет. Надеялся…

И, ворочая догоравшие угли, я смотрел на Драконий Утес. Прощался с ним, прощался с ней. Той, чьего лица даже не видел.

«Почему ты ни с кем не пошел?» — Шелест ветра принес мне вопрос.

«Из них мне никто не нужен», — тихо признался я. Сам себе, или ветру… Я не видел ее, и думал, что наваждение владеет моим уставшим сознанием.

«А кто тебе нужен? Мысли о ком не дают покоя?..» — шептали листья нам обоим.

«Ты… О тебе…» — наше признание утонуло в шуме ветра, но слова были произнесены. Наше признание. Самим себе, друг другу. Отвергаемая истина, судьба, разделившая всю жизнь на до и после.

Она стояла по ту сторону кострища, спиной к луне. Так, чтобы лучи не падали на лицо. Но я знал, что это она,