Кейн Черный Нож - Мэтью Стовер

- Разумеется. Они здесь, в Пуртиновом Броде, и регулярно используются. В повседневных ритуалах.

- Но они... - Она позволила обломкам ручки упасть на пол и провела рукой по глазам. Сказав через миг, мягко: - Какого рода ритуалы?

- Некий вид Искупления. Похоже, эта привилегия, положенная каждому присяжному рыцарю. Насчет других не уверен.

Я поднял правую руку, в задумчивости сжимая и разжимая пальцы.

Малейшее дыхание мыслезрения позволяло мне созерцать сияние Крови Хрила. - Истинная Реликвия, которая есть у них и насчет которой я не могу поручиться, хотя вполне уверен... это Рука Хрила.

Ее лицо побелело, как пергамент-скатерть на столе. - Кулак Забойщика...

- Они называют это Рукой Мира.

- Эти могут.

- Думаю, они владеют ей с самого начала; думаю, Ма'элКот вделал ее в Шпиль. Думаю, это единственная причина, почему Шпиль не рушится.

- Думаешь?

Я пожал плечами. - Мы с Ма'элКотом последнее время не разговариваем. Есть какой-то источник силы, удерживающий его чудище. Не могу вообразить ничего меньшего, чем Истинная Реликвия.

- Крепость их веры, - пробормотала т'Пассе. Бескровные губы пытались сложиться в улыбку, но лишь кривились. - Это было бы в согласии с, э... так сказать, чувством юмора Ма'элКота. Или артистической иронии, может быть: построить неприступную твердыню Ордена Хрила на реликвии их бога... чтобы поклонение поддерживало Вечную Хвалу...

- Ага. Смотри, уже хохочу. Вторая Истинная Реликвия... ею Совет должен заинтересоваться еще сильнее. Лучше сказать и послу Райте. Ее могу подтвердить лично, я был так близко, что мог бы прикоснуться. У них есть рукоять того, что они называли Проклятым Клинком.

Я шлепнулся в кресло у очага и попытался подавить рвотный позыв. - Это Меч Мужа.

Трость т'Пассе стукнулась о пол. Держа голову обеими руками, она встала. - Это... это не реликвия... Джерет не был богом...

- Это реликвия. Кем бы там ни был Богоубийца - чем бы ни был его меч - сейчас это самая-растакая Реликвия.

- Как...

- Откуда мне знать? Пусть этим займутся великаньи мозги Монастырей, на что еще они годятся?

- Ну... полагаю, - нахмурилась она, - нанеся опаснейшую рану их Владыке, меч вполне мог стать Фетишем...

- Не они одни фетишизируют треклятый клинок. Мы зовем его Мечом Мужа, драть этого мужа во все дыры.

Она опомнилась и прищурилась. - Это не только рефлекторная враждебность. Ты зол. Что ввело тебя в гнев?

Я понял, что шумно дышу сквозь стиснутые зубы. - Вот еще кое-что для великаньих мозгов. Думаю, с Райте тоже надо поделиться. Я говорю: я был чертовски близко. Эта штука стара. Готов дать ей пять сотен лет, как и должно быть. И она была в распоряжении рыцарей чертовски долго, может, все пятьсот лет. И ее не показывают неприсоединившимся. Но я держал ее в собственной руке. Как и Райте.

- Не понимаю.

- Я тоже. - Я смотрел в пламя камина. - Эту погань вытащили из моих кишок, одиннадцать лет назад. Три года назад я вогнал ее в личико Ма'элКота.

- Кейн, ты о чем?

- Меч Мужа, Проклятый Клинок, назови эту хрень так и эдак. - Я встретил ее взгляд, голос прозвучал тускло.

Я сказал: - Совершенно уверен, что это Косалл.

"Отступление из Бодекена", отрывок

Вы Кейн (актер-исполнитель профл. Хэри Майклсон)

Не для перепродажи. Незаконное распространение преследуется.

2187 год. "Неограниченные Приключения, Инкорпорейтед". Все права защищены

Влага

холодная влага жжет губы язык горло

вода чтоб меня это вода

хаааах

черт как болит

черт больно дышать

дыши

булавочная головка звезды в бездне ярко еще ярче и становится алой и ветер шелестит ревом и звезды вопиют ко мне и зевают во всю вселенную -

И я очнулся. И это не было сном.

Я все еще на кресте.

Это Драная Корона. Холодные желтые глаза в обрамлении блестящих перьев отсвечивают черно-красным огнем костров. Смотрю на нее и в груди горит кузнечный горн, мечтаю трахнуть ее кулаком прямо в эти глазницы, вогнать в каждую...

Она подносит черпак к губам, я набираю ледяной чистой воды - мать моя, это вода, она самая - но я плюю водой в ее лицо.

Пытаюсь.

Вода стекает по шее и груди, кое-что даже попало в горло и знаете, если она поднесет еще, я просто выпью; но губы цвета сырой печени ползут над клыками, и она что-то говорит мне, машет черпаком в сторону нижних ярусов, разливая воду, последнюю надежду небес, развалина стены украшена потеками, черными полосками в пыли и я охотно лизнул бы ее зад, чтобы найти влагу там...

Внизу, куда она указывает, самки занялись Преторнио.

Дерьмо, они даже не раздели его. Но нужно всего пару минут.

Дерьмо.

Лучше бы не видеть.

Там, где сучки его держат, стоит кол семи футов высотой, тупой и толстый, с мое запястье. Закреплен в железной опоре, чтобы не упал, когда он начнет биться. Хотелось бы не глядеть. У меня, знаете ли, предубеждение к анальным пенетрациям. В целом. А эта будет, знаете ли...

Особенно глубокой.

Реально, лучше бы мне уснуть.

Надеюсь, есть способ не примеривать происходящее на себя.

Самки срезают одежду, не трогая веревок, а он смотрит вверх, на меня - то есть как бы смотрит, в безумном смысле - с той же глупой улыбкой, как когда сам просил выбрать его. Для этого. С жуткой до дрожи коростой на лице, с залитыми кровью дырками на месте глаз.

Ну, ты сам просил, человече. Трахните меня, если я могу понять, зачем.

Под рясой он мягкий и белый. Тяжело смотреть. То есть, конечно, жрецы не должны быть атлетами, даже каннитаны, но вот дерьмо, у него отвислые мужские титьки... а когда самки срезают штаны, в промежности лишь клочок бурых волос. Ха. Давно ли Дал'Каннит выбирал себе, знаете, полных евнухов...

Ох.

Святая срань. Понял. Врубился. Это не мужские титьки.

Преторнио...

Цыпочка.

>>ускоренная перемотка>>

Когда мир проходит весь путь назад, по-прежнему тут пахнет кизячным дымом и старым мясом; бриз так же веет на лицо и грудь, не на руки и ноги, они онемели, как деревяшки и как штыри, которыми пронзены. Голос за ветром - тот же голос Преторнио, высокий и рваный, поющий на высоком старолипканском языке, и когда глаза находят ее, она так и нанизана на кол, словно форель на копье рыболова.