Гость Дракулы - Брэм Стокер

В тот день я ушел немного раньше остальных рабочих, которым не о чем было заботиться, кроме того, чтобы быть на своих местах, когда прозвучит свисток Холидея, и пошел доложиться своему наставнику, который сидел в маленькой стеклянной будке в дальнем конце столярного цеха. Склонившись над верстаком, Джек что-то затачивал, да так сосредоточенно, что не слышал меня, поэтому я ушел. Уверяю вас, дамы и господа, с точки зрения ученика неразумно слишком навязываться учителю, когда он занят своим личным делом!

Когда наступило время готовности и зажегся свет, Холидей, как обычно, был на своем посту. Он выглядел очень бледным и больным – таким больным, что ассистент режиссера даже сказал: если Джеку хочется пойти домой и отдохнуть, он возьмет на себя его обязанности и проследит, чтобы все было сделано в лучшем виде. Холидей поблагодарил и ответил, что ему вполне по силам остаться.

«Я действительно чувствую себя немного слабым и больным, сэр, – сказал он. – Недавно мне показалось, что я вот-вот упаду в обморок. К счастью, все уже прошло, и я уверен, что смогу справиться с предстоящей работой».

Затем двери распахнулись, и субботние зрители хлынули в зал. «Виктория» – замечательный зал для субботних вечерних представлений. Какими бы ни были остальные вечера, этот наверняка будет хорошим. По общему мнению, эти представления обеспечивали благосостояние «Виктории», и ее управляющие отдыхали всю остальную неделю. Актеры знали это и не особенно надрывались с понедельника по пятницу, но к субботе снова подтягивались и обретали форму. Никакого плохо выученного текста и промахов в субботний вечер – иначе им грозил нагоняй.

Мортимер был одним из самых старательных. Он никогда не расслаблялся, потому что слабость никогда не входила в число пороков Арлекина. Скажу больше: где слабость, там нет Арлекина, вот и всё. Но Мортимер всегда прилагал дополнительные старания в субботний вечер. Когда он прыгал сквозь люк-провал[46] в форме звезды, он взлетал на пару футов выше обычного. Для этого мы всегда использовали гораздо больший груз, и Мортимер всегда лично все проверял. Вы же понимаете, что это не шутка – вылетать через люк так, словно тобой выстрелили из пушки. Края люка, выполненные в форме лучей звезды, нужно было держать свободными, а пружины у их основания – хорошо смазанными, иначе в любой момент могла случиться катастрофа. Более того, кого-нибудь специально назначали следить за чистотой сцены. Я помню, как однажды много лет назад, в Нью-Йорке, слышал, что Арлекин погиб из-за рабочего сцены, которого здесь называют «постановщиком»: тот наступил на люк как раз в тот момент, когда повернули рычаг и отпустили противовес. Вдову актера не очень-то утешило, что этот рабочий тоже погиб.

В ту ночь миссис Холидей выглядела красивой как никогда и поднимала ножки еще выше, чем прежде. Потом, переодевшись, чтобы идти домой, она, как всегда, подошла и встала за кулисами перед началом арлекинады. Старина Джек пересек сцену и встал рядом с ней; я видел, как он прошел вдоль скользящего освещения рампы, когда закрылся занавес после «Царства радости», и невольно заметил, что он по-прежнему смертельно бледен и все время бросает взгляды на «звездный» люк-провал. Видя это, я, естественно, тоже туда посмотрел, так как опасался, не случилось ли с люком чего-нибудь. Впрочем, я уже проверял, в порядке ли он и хорошо ли смазаны маслом петли, когда сцену готовили к вечернему шоу, а так как его весь вечер больше ни для чего не использовали, то я был спокоен. Мне показалось, что, когда луч прожектора отразился от бронзовых петель люка, там что-то сверкнуло. Прожектор был установлен на мостике как раз над люком – специально для освещения Арлекина и его большого прыжка. Люди обычно выли от восторга, когда Арлекин вылетал из люка, а потом поджимал ноги в воздухе, широко их раскидывал на мгновение и снова выпрямлял при полете вниз, сгибая колени только в момент приземления на сцену.

Когда дали сигнал, противовес сработал нормально. Я это понял, потому что звук, который он издавал в тот момент, был правильным. И все же что-то пошло не так. В тот момент, когда Арлекин коснулся люка головой, тот не открылся плавно, как должен был. Раздался удар и такой звук, будто что-то рвалось, обломки «звезды» разлетелись во все стороны, и часть из них полетела на сцену. А вместе с ними летела разноцветная, сверкающая фигура, которую все мы знали.

Но почему-то Арлекин летел не так, как обычно. Он выглядел прямым, но лишенным обычной гибкости. Ноги его не двигались, и, взлетев высоко, – хоть и совсем не так высоко, как всегда, – он как-то перевернулся и приземлился на бок. Зрители закричали, а все стоящие за кулисами актеры и рабочие выбежали на сцену и окружили Мортимера – некоторые в своих сценических костюмах, а другие уже переодетые в обычное платье. Человек в блестках лежал неподвижно.

Громче всех закричала миссис Холидей, и она первой подбежала к тому месту, где он… оно… лежало. Старина Джек бежал следом за женой и подхватил ее, когда она падала. Я успел это увидеть, потому что потом занялся обломками люка; к тому моменту вокруг трупа столпилось достаточно людей, а зрители из партера прыгали в оркестровую яму и карабкались на сцену.

Мне удалось собрать кусочки до того, как все эти люди хлынули на сцену, и я заметил, что на некоторых обломках имелись глубокие царапины, но мне хватило времени только бросить на них взгляд. Я накрыл дыру сценическим боксом, чтобы никто не попал в нее ногой. Случись такое, и человек самое меньшее сломал бы ногу, а если бы кто-то провалился в дыру, то все было бы еще хуже. Среди прочих я нашел странного вида кусочек стальной пластинки с загнутыми краями. Я понимал, что это не деталь люка, но она откуда-то там появилась, поэтому я положил ее в карман.

К этому моменту вокруг тела Мортимера собралась толпа. Никто не сомневался, что он мертв, – одной позы было достаточно. Все его тело было странным образом изогнуто, одна нога сложена вдвое под ним, а пальцы торчали не в ту сторону. Но хватит! Нельзя описывать подробно мертвое тело… налейте мне кто-нибудь еще капельку пунша.

Вокруг миссис Холидей, которая лежала чуть в стороне, возле кулис, куда отнес ее муж, тоже собралась толпа. Бедняжка тоже выглядела как покойница, потому что была такой же белой и неподвижной и казалась такой же холодной. Старина Джек стоял возле нее на коленях и растирал ей руки. Очевидно, он испугался за нее, потому что и он тоже был смертельно бледен. Тем не менее он не потерял голову и собрал вокруг себя своих рабочих, а потом оставил жену на попечение миссис Хоумкрофт, костюмерши: она как раз подоспела к этому моменту. То была ловкая женщина, которая умела действовать быстро. Она заставила одного из мужчин взять миссис Холидей на руки и отнести в гардеробную. Я потом слышал, что, доставив ее туда, костюмерша выгнала всех, кто шел следом – и женщин, и мужчин, – и сама занялась Лу.

Я положил куски сломанного люка на сценический бокс и велел одному из наших парней присмотреть, чтобы никто их не трогал, так как они могут понадобиться. К тому моменту появились полицейские, дежурившие перед театром, и так как они сразу же позвонили своему начальству, то начали приходить всё новые. Один из них взял на себя заботу о месте, где находился сломанный люк, и, когда он узнал, кто поставил на него бокс и положил сверху обломки люка, он послал за мной. Другие полицейские унесли тело на склад реквизита – эта комната была больше, со скамейками, и она запиралась. Двое встали у двери и никого не впускали без разрешения.