Последний викинг. Сага о великом завоевателе Харальде III Суровом - Дон Холлуэй

из могущественной семьи Склерос, чьи судьбы переплетались с судьбой империи на протяжении двух веков.) По византийским законам он не мог вступить в третий брак, и этот вопрос Зое предстояло решить. Однако Мария была настолько ему преданна, что последовала за ним в изгнание и оставалась его постоянной спутницей в течение семи лет.

Пселл в качестве императорского секретаря и Харальд как глава императорской стражи присутствовали при первой встрече Зои с Константином, когда он и рассказал о Марии. Он объяснил, что она не была ему ни женой, ни любовницей, а просто жертва пафлагонцев, подобно ему и Зое. Он не взял ее с собой, но для нее, конечно же, найдется место в столице?

Но этим он не обманул Зою. Возможно, она даже почувствовала облегчение. Каким бы ни было их прошлое, замужество с Константином было деловым решением, а не любовной партией. «Императрица сразу же дала согласие, – записал Пселл. – На самом деле Зою не беспокоили подобные вопросы. Она пережила достаточно неприятностей и, во всяком случае, была уже слишком стара для ревности».

Да и ее собственный любовник был совсем рядом. Вооруженный топором. Из столицы немедленно отправили делегацию за Марией, которая с тревогой ожидала решения императора относительно своей судьбы. Она предполагала, что ее посчитают угрозой императорскому браку. «Она боялась императрицы, ожидая худшего и предчувствуя страшную месть, – писал Пселл, – как вдруг прибыли гонцы с императорским телохранителем, умоляя ее поехать в Византию».

Главным посланником, вероятно, был евнух Зои Стефан Пергамен, который изначально ездил за Константином, тем самым начав свой собственный путь к власти. А его телохранителем, вероятнее всего, был не кто иной, как сам Харальд. Зоя наверняка нашла бы множество причин, чтобы удалить своего любовника из города на время свадебного торжества. 11 июня 1042 года они с Константином обвенчались. Поскольку речь шла о третьем браке, патриарх Алексий воздержался от проведения церемонии и предоставил это одному из своих младших священников. Однако на следующий день он короновал нового императора Константина IX Мономаха.

Зоя отослала Харальда за Марией, преследуя еще одну цель: таким образом она давала понять варягу, какое место он занимает в новой расстановке сил. Если у Харальда и были стремления взойти на императорский трон, то роль посыльного за фавориткой своего нового хозяина или, даже точнее, – роль охранника посыльного за фавориткой должна была положить конец надеждам на трон с его стороны.

Однако когда Харальд встретил Марию, случилось, кажется, то, чего никто не ожидал. Кажется – потому что, к сожалению, древние хроники снова разнятся в деталях. Согласно повествованию в «Красивой коже» и «Круге земном», Харальд недавно вернулся из Иерусалима, а история в «Гнилой коже» говорит о том, что он только что вернулся из Сицилии. И, как уже отмечалось, скальды даже расходятся во мнении, кто в это время был императором: Михаил V или Константин IX. (По их словам, Харальд ослепил Константина; именно так он и поступил, но по отношению к нобилиссиму Константину, а не императору.) Некоторые историки считают, что после проведения ослепления Харальд вообще уехал из Константинополя в Киев, другие верят сагам на слово, а остальные пытаются подогнать старинные легенды под известные события.

Определить роль этой Марии в истории Харальда достаточно сложно; непросто понять и кем она была, поэтому многие историки просто игнорируют историю с Марией Склераиной. Она носила достаточно распространенное в Византии женское имя; в придворных кругах в это время не было недостатка в Мариях. Была Мария – сестра Михаила IV и Иоанна Орфанотрофа, мать Михаила V. Была Мария – вдова болгарского царя Ивана Владислава, которая в 1018 году сдалась Василию II Болгаробойцу. Затем ее привезли в Константинополь, где она стала фрейлиной при дворе, хотя в 1029 году участвовала в заговоре против Романа III и была сослана во Фракийскую фему. Была еще (вероятно) внучка Ивана Мария Болгарская, которая стала матерью императрицы Ирины Дукини, и Мария Комнина, сестра будущего императора Алексея I Комнина, хотя, если это правда, в то время они были еще детьми. Была даже дочь Константина Мария Мономах, но ей было всего двенадцать.

В саге «Красивая кожа» утверждается, что эта Мария была внучкой Зои, но у Зои не было ни детей, ни тем более внуков. Однако, если поверить скальдам, то можно прислушаться к словам Снорри: «В те времена была молодая красивая девушка по имени Мария, дочь брата императрицы Зои». Безусловно, это настолько очевидная ошибка, так как у Зои не было братьев, что некоторые переводчики исправляют ее на: «У императрицы Зои была красивая молодая племянница по имени Мария». Поскольку известно, что ни одна из ее сестер не была замужем и уж тем более не имела дочерей, большинство биографов Харальда отрицают, что у Зои была племянница, особенно по имени Мария.

Однако дело в том, что Мария Склераина была племянницей Зои по браку с Константином, потому что она была племянницей Константина по браку с его покойной второй женой. (Которая, кстати, также была племянницей Зои по браку с Романом III. Византийские семейные древа были почти такими же запутанными, как браки между братьями и сестрами египетских фараонов.) Если мы допустим, как и скальды, что эта Мария – племянница Зои, то единственной подходящей кандидатурой остается Мария Склераина.

Она была лет на пятнадцать или двадцать старше Харальда, которому теперь нравились женщины постарше или, по крайней мере, достаточно взрослые, чтобы обладать определенной властью. Возможно, он видел в Марии Склераине более молодую версию Зои.

«Во внешности Склераины не было ничего особенного, – признается Пселл, который был примерно ровесником Харальда и, вероятно, сам был немного в нее влюблен, – но своим характером и остроумием она могла растопить каменное сердце и умела поддержать беседу на любую тему. У нее был музыкальный голос, который звучал легко и с ритмичной точностью грамотного человека. Она говорила живо и естественно, и еще она обладала удивительным умением рассказывать истории. Она меня точно околдовала».

Безусловно, это только оборот речи, а не буквальное обвинение: восточная церковь никогда не относилась к колдовству так серьезно, как западная – по крайней мере не объявляла охоту на ведьм и не преследовала их до