Дрессировщик. Искупление - Ольга Николаева

Один лишь человек не вызывал у нее такой реакции — Симонов Валера. Женя, порой, даже скучала по нему. Но сама навязываться не хотела: было бы глупо уйти из жизни человека, а потом проситься обратно.

Однако, у Валеры было свое мнение на этот счет: он сам однажды напомнил о своем существовании.

Девушка, ни о чем не подозревая, шла с работы, хмурилась, вспоминая, какие же продукты нужно докупить. Планировала пригласить родных в гости, нужно было что-то вкусное приготовить, а она, как назло, не взяла с собой составленный список.

— Привет, красотка! Не быстро ли ты зазналась? Получила повышение, и все, теперь нос от меня воротишь? — Слова были неприятные, но Валера беззаботно улыбался, подхватив ее под локоток.

— Ой, привет, Валер! — Она даже приобняла мужчину за плечи и быстро поцеловала его в щеку. Смутилась от этого порыва и даже, кажется, его вогнала в ступор.

— Вот это прием, однако! Надо было пораньше тебя навестить. — Он подмигнул, потирая поцелованное место.

— Я соскучилась. Мог бы, действительно, и не затягивать так долго.

— Прости, Жень, забот навалилось выше крыши.

— Прощаю. А теперь что? Все резко закончились? — Женя тоже улыбнулась лукаво. — Или ты просто больше не мог выдержать разлуку?! Признавайся, кавалер недоделанный.

— Ничего не закончилось. Но мне помощь твоя нужна.

— Ничего себе! — Жене польстило, что даже Валере она может быть полезной, а не простой нахлебницей. Но девушка тут же осеклась из-за неприятной догадки. — Имей в виду, если дело касается Суворова, то даже не думай!

— Его это вообще никак не касается.

— Ну, тогда рассказывай. Чем смогу, тем помогу.

— Составь мне компанию в субботу. Нужно сходить на одно мероприятие.

— Валер… Ну, сколько можно? Мне хватило последнего… — Она, действительно, не понимала, какое удовольствие можно получать от этих дурацких сборищ. Каждый раз шла, как на каторгу.

— Мне очень нужно быть там не одному, Жень. Пожалуйста.

Девушка долго на него смотрела, раздумывая, а надо ли… Сколько можно отдавать долги, насилуя себя? Ей это уже до чертиков надоело. Но Валера, как ни странно, совсем перестал улыбаться. Выглядел очень сосредоточенно и серьезно.

— Ладно. Только, если мне что-то не понравится, я уеду, и не стану тебя ждать. Договорились?

— Спасибо огромное, Женя!

Как все же зависит восприятие происходящего от того, в каком статусе ты его наблюдаешь… Женя с удивлением обнаружила, что когда ты приходишь на какое-то мероприятие не как бесплатное приложение к мужчине, который зачем-то тебя выгуливает, а самостоятельно, по собственной воле, хоть и по его просьбе, то это даже становится чем-то забавным.

Она с интересом следила за людьми, ходившими по залу, такими важными, такими пафосными… Казалось, что вот вся тяжесть бренного мира лежит на их несчастных плечах. Томные расфуфыренные девушки и дамы — отдельная история. Кто-то откровенно скучал, осторожно, пока никто не видит, посматривая на часы, кто-то сканировал пространство хищным взглядом… Женя предпочитала не задумываться, на кого охотятся эти красавицы, поигрывающие локонами, хлопающие ресницами и надувающие губы. Кто-то бесконечно пасся возле столов с закусками и напитками… Вот их было откровенно жаль: создалось впечатление, что дома этих бедолаг вообще не кормят.

Валера тоже вызывал в этот раз любопытство. Казалось бы, вел себя как обычно: слегка насмешливо, порой деловито, куда-то отходил по делу несколько раз, потом возвращался и все внимание уделял Жене. Объяснял ей, что за товарищи их окружают, чем могут быть полезны. Отмахивался от ее аргументов, что она вообще не планирует жить в этом мире, и никогда больше с его населением не пересечется.

Но какая-то странная настороженность проглядывала в его поведении. Он словно чего-то ждал и готовился… Спросить прямо — что происходит — Женя так и не решилась. Была уверена, что мужчина по привычке отшутится, еще и над ней посмеется. А настроение себе не хотелось портить. В конце концов, он взрослый мальчик, как-нибудь сам разберется со своими проблемами…

— Охренеть, Симонов! Одну бабу у мужа увел, а с другой на людях шляется! Не многовато ли тебе одному? Делиться не учили? — Женя вздрогнула от неприятного мужского голоса, раздавшегося за спиной. Очень тянуло обернуться и посмотреть на говорившего, но выдержка и характер не позволили: не достоин ее внимания человек, называющий женщину бабой.

— Веня, ты за языком-то последи. — Валера на глазах подобрался, превращаясь из расслабленного, чуть настороженного кота в опасного, злого хищника. Его глаза сузились, черты лица заострились. Казалось, еще немного — и он прямо тут набросится на противника.

— Ну, ты ж себе позволяешь больше положенного. Один раз я тебе почти простил. Зря, наверное… — Неприятный мужчина цедил слова, теперь уже встав прямо перед ними, высокомерно, оценивающе оглядывал Женю. Почти унизительно, словно вещь рассматривал. Наверное, добился бы большего эффекта, если бы она стушевалась. Но вот девушку этот сноб откровенно возмутил, и она ответила ему тем же: принялась не менее внимательно изучать его часы, ботинки, костюм — ни черта еще не понимала в этом, но помнила, что именно эти детали о многом должны говорить. Поэтому в конце осмотра скривилась небрежно, чем, похоже, вызвала еще большее раздражение у хама.

— Шел бы ты, Веня, своей дорогой. Если нет серьезных обвинений, то пустыми предъявами кидаться не надо. Мне твое прощение, знаешь ли, как телеге пятое колесо.

— А девочка — ничего такая. Свеженькая. Только куда ты мою-то дел, хоть уже и потасканную?

Вот сейчас Жене, отчего-то, стало не по себе. Валера еще ничего не сказал, но от него повеяло такой густой смесью злости и адреналина, что захотелось спрятаться. Даже несмотря на понимание, что лично к ней у мужчины нет никаких претензий.

— Тебя никто не учил тому, что к женщинам нужно относиться с уважением, Чистяков?

— А где ты женщин тут видишь, Валер? — этот Веня только что не сплюнул, демонстративно озираясь. Какие-то одни шлендры вокруг.

— Вениамин, ты сейчас либо извинишься, либо я тебе зубы пересчитаю. Лично. Принародно. И, поверь, у меня хороший опыт. Останешься и без челюсти, и без остатков бабла!

Еще один мужской голос присоединился к их беседе. Мучительно родной и знакомый. Женя, увлеченная созерцанием Вениамина, не заметила, когда и откуда здесь взялся Суворов.

— Но, Игорь, ты понимаешь, у нас тут почти семейный разборки. — Веня заметно скуксился и потерял часть своего пыла.

— Ты меня услышал? — Игоря не очень волновали объяснения. Он, кажется, был в еще большей ярости, чем Валерий. — Быстро извинился, потом рот закрыл и смылся с горизонта! И не дай Бог, я тебя еще раз увижу рядом с этой девушкой. Пеняй на себя, Веня!