Кратос - Наталья Точильникова

Итак, предположим, что это был первый случай Т-синдрома. Тогда почему следующий только через сто лет? Зато потом число больных растет с каждым годом по экспоненте. Странно.

Так, какие еще странности? Был ли рядом цертис. В биографии не упоминается. Что и неудивительно, термина «цертис» тогда, по-моему, еще не было. А когда он появился? Первый официально запротоколированный контакт с цертисом – это четыреста десятый год от основания Кратоса, то есть через пять лет после смерти Тракля.

Цертисов не знали, но могли видеть свечение. Я сделал поиск по ключевым словам: «свечение, Тракль», «сияние, Тракль», «белое пламя, Тракль». После многочисленных ссылок о свечении воронок Тракля мелькнула одна, кажется, подходящая: «Говорят, в конце жизни Теодор Тракль был окружен серебристым сиянием, которое то исчезало, то появлялось вновь». Это не обязательно цертис, это может быть симптом Т-синдрома. Но все равно подтверждает мои догадки. Правда, стиль изложения не вызывает доверия. Что значит «говорят»?

Я взглянул на адрес: «Огненное Братство Кратос Анастасис, зарегистрировано как религиозная организация».

У Никиты есть знакомый актер, который помог мне изменить внешность. Глядя на себя в зеркало, я поразился, как меняют человека усы, контактные линзы и прическа. На меня смотрит кареглазый молодой человек с распущенными волосами до плеч и усиками над верхней губой. Скорее всего, представитель богемы. Стиль одежды тоже сменили: более дешево и развязно. Теперь меня можно принять за уменьшенную и похудевшую копию Никиты Олейникова.

Центр Братства находится за городом, в горах. Настрой организации вполне мессианский, так что получить приглашение на встречу не составило труда. Естественно, на чужое имя, тут уж позаботились коллеги Юлии Бронте. После истории с цертисом ее обиды словно растворились в воздухе, и она охотно помогает мне, резко обрывая лишь попытки выяснить, кто такая госпожа Штефански. Я смотрю на Юлю, и во мне воскресает прежнее чувство, хотя я не совсем отдаю себе отчет, кого я на самом деле люблю: ее или сияющий энергетический шар, растворенный в цитоплазме ее клеток. Слияние с цертисом придало ей шарма.

Встреча не имела ничего общего с богослужением, скорее собеседование с ответственным лицом. Меня приняли в столичном офисе Братства. Офис, он и есть офис, обстановка вполне скучная и официальная, только в черном офисном шкафу на полке странная скульптура: высокая башня, увенчанная шпилем на поляне с белыми цветами. Башня показалась смутно знакомой.

Со мной разговаривает человек средних лет с сединой в волосах, одетый тоже вполне обычно в темный камзол без украшений. После абстрактных рассуждений о Великом Брахмане как едином божестве и творящей силе Шакти он наконец задает тот вопрос, который, по-моему, и интересует его в первую очередь.

– Вы больны Т-синдромом?

– Да.

– Вы зарегистрированы?

– Нет.

Это ложь, но я вижу варианты будущих событий и знаю, что он ждет именно этого ответа, именно он является ключом.

На следующий день меня допустили до богослужения. Ничего особенного, обычное радение мистической секты, отдаленно напоминающее индуистский ритуал. Все стоят на коленях по кругу, священник в темно-красной рясе несет огонь, горящий на серебряной плошке. Участники касаются огня, поют молитвы, сочиненные, видимо, каким-то самодеятельным поэтом: слова простые и безыскусные, а рифмы никуда не годны. Но над всем золотистое сияние Манипуры, которое позволяет получать удовольствие от процесса.

Я проходил на эти мессы почти две недели и уж было решил, что зря теряю время, когда случилось событие, придавшее всему смысл.

Началось все, как обычно. Потом внесли огонь.

Участник напротив меня коснулся его и побледнел.

Мы шапошно знакомы, я знаю только его имя: Игорь. Мой взгляд скользит по его руке, и я сразу понимаю, что случилось. Красные волны на тыльной стороне ладони! Это приступ. Я бросаюсь к нему и вызываю энергию Анахаты. Хватаю за руку, и зеленое сияние течет в него. Если это первый приступ, только начало дезинтеграции, я, возможно, смогу его вытащить.

Смог. У меня получилось. То ли потому, что я успел вовремя, то ли потому, что другие участники радения тоже бросились к нему и положили руки ему на плечо и поделились со мной энергией.

После богослужения Игорь подошел ко мне и тихо спросил:

– Ты хочешь проникнуть во внутренний круг и принять участие в тайных ритуалах?

У меня захватило дух. Наконец-то! Я почти не сомневался, что видел только вершину айсберга.

– Да.

– У тебя не будет пути назад.

– Пусть.

– Ты станешь равноправным членом Братства и должен будешь хранить его тайну.

– Хорошо.

– Из Братства нельзя выйти.

– Я понимаю.

– Тогда мы ждем тебя.

Он коснулся моей руки, и на мое устройство связи упали координаты тайной резиденции Огненного Братства.

– Завтра, в девять, – сказал он. – Служба будет в полночь, но сначала мы должны принять тебя.

Вечер. В полнеба лимонное зарево заката. Оно кажется зловещим. Сегодня я видел сон о войне. Огромная армия метаморфов на орбите Кратоса, сияние воронок Тракля, огни взрывов и лучи лазеров. Это значит, что дня через три-четыре (я обычно не вижу дальше) все произойдет в реальности. Ничего, мы готовы.

Сумерки над лесом. Гравиплан опускается у ворот тайной резиденции. Начало осени. Местная растительность становится багровой, фиолетовой или коричневой. Свет фонаря играет на влажных листьях этих мрачноватых оттенков и вдруг выхватывает из тьмы золотую прядь прижившейся здесь земной березы. Ее ствол раздвоен, искривлен и перекручен, словно тело умершего от яда. Земные деревья всегда странным образом меняются по соседству с местной флорой.

Касаюсь рукой радужного шара замка. Мне открывает привратник. Он худ, брит наголо, как буддистский монах, и одет в темно-красную шерстяную рясу с широкими рукавами. Из-под подола видны только потертые носки черных ботинок.

Он ничего не говорит, поворачивается, делает знак следовать за собой.

Здесь не горит ни одного фонаря, мы идем по сумеречной дорожке, посыпанной красноватым песком. Еще можно различить цвет. Дорожка прямая, как стрела, и разделена надвое узкой клумбой с имперскими хризантемами красного цвета. Может быть, свет от них, а вовсе не от темнеющего неба. Эти местные цветы способны светиться люминесцентным светом.

Дорожка упирается в круглую площадь, напоминающую цветник. Имперские хризантемы посажены широкими кольцами и меняют цвет от красного до фиолетового и белого у основания башни в центре площади. Я уже видел эту башню. Только там не было цветов – одинокий шпиль у края льдов, и к нему идут вереницы людей. Потерянная планета. Дарт.