Холокост. Новая история - Лоуренс Рис

Полностью от мысли «дожать» Британию Гитлер не отказался. В немецком Генеральном штабе продолжали прорабатываться планы воздушных налетов. Несмотря на мрачные перспективы, обрисованные главнокомандующим военно-морскими силами рейха адмиралом Эрихом Редером на совещании 31 июля 1940 года, шли приготовления к операции «Морской лев» — вторжению на Британские острова, хотя и не очень активно. Планировалось, что немецкие войска — 25 дивизий — форсируют Ла-Манш, высадятся между Дувром и Портсмутом и будут наступать с целью отрезать Лондон. Дата начала операции постоянно откладывалась, а потом ее и вовсе решили не проводить. Надежды Гитлера на очередной военный триумф были связаны с планами, которые разрабатывались на протяжении всего 1940 года: массированное вторжение в Советский Союз в ближайшем будущем.

Да, о том, что Германия должна приобрести территории на востоке, Адольф Гитлер сказал еще в 1924 году, и война, которая была для этого необходима, становилась все ближе.

Пока прорабатывались планы нападения на СССР, нацистам пришлось решать важный вопрос, возникший как следствие их побед на Западе. В рейхе и на территориях, которые он присоединил, оказалось очень много евреев, и надо было думать, что с ними делать.

То, как национал-социалисты в период с мая 1940 до июня 1941 года, когда германская армия вторглась на территорию Советского Союза, «устраняли» эту проблему, показывает своеобразную гибкость их антисемитской политики на первой стадии новой мировой войны. Кроме того, это свидетельствует о том, что на данном этапе вердикты об организации массовых убийств не выносились. Нацисты пока еще не оставили мысль, что в долгосрочной перспективе лучший способ избавиться от евреев — изгнать их из Европы.

10 мая 1940 года части вермахта вошли на территорию Люксембурга, Нидерландов и Бельгии. В маленьком Люксембурге, население которого составляло всего 300 000 человек, жили около 3500 евреев1. В самой стране активно проявило себя движение Volksdeutsche — его члены призывали люксембуржцев возвращаться домой, в рейх, а глава гражданской администрации Люксембурга Густав Симон2 развернул широкую программу германизации уже в сентябре 1940-го, приняв к действию Нюрнбергские законы. Евреев принуждали отправляться за границу, во Францию, и осенью нацисты несколько раз определяли крайние сроки, в которые все евреи должны были покинуть страну. Бывали случаи, когда евреев просто привозили к пограничным столбам и оставляли там3.

В соседней Бельгии ситуация была иной. Перед вторжением нацистов в этой стране с населением 8 300 000 человек проживали почти 65 000 евреев. У большинства из них бельгийского гражданства не имелось. Это были беженцы из Германии и восточноевропейских стран. В отличие от Люксембурга в Бельгии немцы не делали попыток силой заставить евреев покинуть страну, но в октябре 1940 года по их указанию был принят ряд антисемитских законов. Теперь нацисты определяли, кто является евреем, а кто нет, и контролировали в соответствии с этим, в частности, запрет на ряд профессий. Тем не менее «организованного» уличного насилия не было, а разрешение продолжать работать в ювелирной промышленности, в первую очередь с алмазами — Антверпен называли бриллиантовой столицей мира, дало некоторым евреям возможность летом и осенью 1940 года вернуться в Бельгию из соседних стран. Политика нацистов стала меняться только в ноябре 1940-го, когда Геринг потребовал арианизации еврейского предпринимательства, хотя в полную силу этот процесс развернулся лишь в следующем году.

В Бельгии были отдельные протесты против преследования евреев национал-социалистами. Надо сказать, что изначально в октябре 1940 года бельгийское правительство отказалось подчиниться требованию немцев принять антисемитские меры, хотя впоследствии под нажимом выполнило все предписания. Профессора и преподаватели Свободного университета Брюсселя тоже выразили несогласие с требованием немцев отстранить от работы их коллег-евреев, но эти возражения были попросту проигнорированы.

После капитуляции бельгийской армии правительство во главе с премьер-министром Юбером Пьерло отправилось в Париж, а оттуда в Лондон, но король Леопольд III остался в Брюсселе и не возглавил правительство в изгнании, в отличие от королевы Нидерландов Вильгельмины или, впоследствии, короля Норвегии Хокона VII. Немцы поместили монарха под домашний арест. Между тем правительство в изгнании в январе 1941 года постановило, что после поражения Германии (!) все похищенное имущество и недвижимость будут возращены законным владельцам, и те из бельгийцев, кто вознамерится нажиться на награбленном, понесут наказание. Это заявление не упоминало непосредственно об антисемитских мерах, которые немцы применяли в Бельгии, но его смыслом, безусловно, было предупреждение о неизбежном возмездии тем, кто решит поживиться за счет евреев. Именно так эти слова воспринял и Американский еврейский конгресс. Стивен Вайз направил премьер-министру Пьерло в Лондон письмо с благодарностью за поддержку4.

Конечно, в оккупированной Бельгии были и те, кто приветствовал расизм и антисемитизм нацистов. Члены крайне правой бельгийской партии рексистов, как называли в этой стране фашистов, руководимой Леоном Дегрелем, с энтузиазмом подхватили нацистскую идеологию. Один из них, Жак Лерой, подтверждает, что он был и убежденным расистом. «Различие, — говорит он, — между людьми, которых ты называешь Übermenschen [высшая раса], и теми, кого считаешь Untermenschen [низшая раса], в том, что Übermenschen — белая раса… В те времена мы гордились принадлежностью к белой расе»5. Что же касается отношения к евреям… О взглядах того же Жака Лероя, например, можно судить по тому, что после войны он отрицал Холокост.

Антисемитских настроений в Бельгии оказалось достаточно для того, чтобы весной 1941 года устроить еврейский погром. 14 апреля в Антверпене около 200 пронацистски настроенных участников военизированных группировок, в частности Volksverwering («Народная защита»), разгромили и подожгли две городские синагоги и напали на дом главного раввина6. При этом немцы помешали городским пожарным и полиции погасить огонь и поймать преступников.

Важно отметить, что организаторы этого нападения только что посмотрели пропагандистский фильм «Вечный жид» (Der Ewige Jude), выпущенный в предыдущем году, — картину явно антисемитскую. Она печально известна сравнением евреев с крысами… Наряду с этим в фильме много нападок на еврейских банкиров, в частности на Ротшильдов, — их обвиняют в открытии отделений своих банков в разных европейских столицах, дабы обеспечить еврейское господство в банковской системе. И о верности евреев друг другу, невзирая на международные границы, вместо верности стране пребывания создатели картины сказать не забыли.

«Вечный жид», снятый Фрицем Хиплером по распоряжению Геббельса и представленный как документальный, безусловно, является одним из самых отвратительных произведений нацистской кинопропаганды. Есть свидетельства, что к его созданию приложил руку и сам Гитлер. Архивные материалы и рассказы режиссера подтверждают: фюрер хотел, чтобы фильм был, что называется, максимально ясный по сути7. Хиплер вспоминает, что этой лентой Гитлер хотел предъявить, так сказать, «доказательства» того, что евреи — паразитическая раса и их следует отделить от остальных людей8. И сравнение евреев с крысами могло показаться Гитлеру ярким образом, поскольку он питал к этим животным особое отвращение. «Я возненавидел крыс на фронте, — скажет он позже. — Раненые, которых бросали между линиями окопов, знали, что будут съедены заживо этими отвратительными тварями»9.