Можно тебя навсегда - Наталия Романова

     Амнезией Богдан не страдал, тоска по дочери не испарилась, да и вряд ли исчезнет, однако нужды сегодняшнего дня выходили на первый план. Детская площадка в форме пиратского корабля, панорамные окна в гостиной на втором этаже, строительство русской бани. Как без бани жить? Как отказаться от соблазна отшлёпать немного пополневший зад Женьки берёзовым веником, а потом отыметь среди пара, жары, аромата дерева, влаги, хвои и берёзы.

     К трёхлетию Усманова Артёма Богдановича подошли основательно. Достроили дом, с огромной игровой площадкой во дворе и не менее большой игровой комнатой в доме. Обустроили детскую, просторную кухню, спальню, гостиные на первом и втором этаже. Конечно же, мастерскую Жени с отдельным входом. На этом настоял Богдан. Своей семьёй, в своём доме он желал наслаждаться без посторонних глаз. Женя с готовностью согласилась.

     После празднования новоселья, Нового года, дня рождения преисполненного важности Тёмыча, Богдан и заговорил с Женей о втором ребёнке. Отрицательный резус – не приговор с анамнезом жены. Он тщательно изучил информацию, современная медицина шагнула вперёд, они могут попытаться. Рассмотреть возможные варианты. Женя согласилась, настояв на консультации в Москве. Врачи дали уверенное добро, Крош настроилась на беременность в самое ближайшее время. Прошла зима, лето, катилась осень, а желанного результата не было.

     Как-то само собой Усмановы задумались об усыновлении. Богдану решение далось легче, он знал наверняка – не биологического ребёнка можно считать своим, любить всем сердцем. Женя сомневалась, ей по-прежнему хотелось родить самой, тем более от Богдана, в этом она видела проявление высшей справедливости в адрес мужа. Но «просто на всякий случай» собрали необходимые справки, прошли формальное обучение.

     У жизни всегда свои планы, она не спрашивает, не уточняет, а действует. Порой на радость, порой – во зло. В этот раз случившееся радовало. Особенно Женьку. Долгожданная беременность! Справедливости ради – не прошло и года, но Крош успела известись, от всей души попереживать, нареветься ночами.

     Беременность проходила легко, не было токсикоза, пищевых капризов, необоснованных переживаний. Женя подошла к процессу ответственно, и без лишнего пиетета. Чувствовала усталость – ложилась отдыхать. Нет – распорядок не менялся. Относила обед мужу, принимала заказы – доход откладывала на отдельный счёт, планировала «расширить производство». Готовила, убиралась, занималась с Тёмычем.

     Пацанёнок рос крепким, смекалистым. В три года выучил буквы, умел складывать слоги, обещал, что вот-вот научится читать, но учёбу не слишком-то уважал. Другое дело – рыбалка с дядей Петром, когда можно самому забрасывать удочку, а иногда и спиннинг. Самый настоящий!

    Поход «в тайгу» с отцом и с Вишенкой, на целый день! И даже обедали на заимке, как охотники. Медведя, правда, победить у Тёмыча пока не получалось, боялись медведи малого, убегали, когда он в тайгу шёл.

     Кататься на снегоходе среди заснеженных степей и на квадроцикле летом, на самой-самой большой скорости, чувствуя крепкую руку отца. Ясно, Тёмыч бы сам удержался, и рулить умел, но мама будет волноваться. Увидит в бинокль, что её не послушались, сядет у окошка и будет плакать. А маму расстраивать нельзя! Она – девочка.

     Помощь на конезаводе, особенно кузнецу – безусловному авторитету в глазах крепыша. Артём Богданович уверенно держался в седле. Никто мальчишку на высокого рысака не сажал, без присмотра не оставлял, но на Ромашке – спокойной, дружелюбной, невысокой кобыле, с идущим рядом отцом, чувствовал себя настоящим, взрослым всадником.

     Навестить питомник северных ездовых собак – вот где раздолье для малышни. Играй, обнимайся с добродушными псами, всегда готовыми поласкаться, пошалить. Налопаться блинов в настоящем аиле с печкой посередине. Потом нестись на нартах, запряжённых собаками. Катал Тёмыча лично владелец питомника Кирилл, и иногда дядя Егор. С Кириллом преодолевать снежные просторы Тёмычу нравилось больше – он самый настоящий каюр, у него даже медали есть, как у героя!

     А сказки Тёме папа на ночь почитает. Обязательно! Ведь каждому ребёнку читают папы сказки, разве бывает иначе?

     За две недели до предположительного дня родов Женя отправилась в перинатальный центр, и не успел Богдан вернуться домой – сынишка оставался с няней, – огорошила звонком. Вышибла сиденье из-под задницы, выбила дыхание. Пришлось остановиться, чтобы осмыслить сказанное.

     В Абакане, две недели назад, родилась их дочь. Так-то вот! И ничего, что по всем обследованиям Усмановы ждали мальчика, а пару часов назад Крош была беременна и похожа на раздувшийся самовар с копной рыжих-рыжих, непослушно торчащих волос.

     – Жень? – Богдан посмотрел в лобовое стекло. По степи яркими пятнами рассыпаны жарки, стелется ковыль.

     – Девочка, – продолжала Женя. – От неё отказались!

     – От здорового младенца? В перинатальном центре? – не верил ушам Богдан. Ладно, обычный родильный дом, но в республиканский центр не так-то просто попасть. Обычная забулдыжка – контингент, который чаще всего и отказывается от детей, иллюзий Богдан не питал, – не станет заморачиваться прохождением врачей, госпитализацией, своим здоровьем, а тем более ребёнка.

     – Ну не совсем… – замялась Женя. – Но это не считается! – уверенно продолжила. – Она альбинос, понимаешь? И из-за этого от неё отказались. Тебе нужно вернуться, поговорить, она ведь наша, понимаешь? Наша!

     – Жень…

     – Богдан! Как же ты не поймешь? Эта девочка точно наша!

     – Хорошо.

     Боже, не станешь же спорить с женой, которой вот-вот рожать! Богдан развернулся и отправился в Абакан, не до конца понимая, что и у кого он будет спрашивать. Если девочка действительно здорова, альбинизм не в счёт, на малышку образовалась бы очередь из желающих. Здоровые младенцы и сведения о них чаще всего даже до общей базы данных не доходят – малышей разбирают на подходе. Но поехал. Вдруг? К тому же, какая бы блажь не пришла в голову Крош, волновать её Богдан не собирался.

     Правдами и неправдами удалось навести справки о малышке. Как и ожидалось, чуда не произошло. От девочки по имени Ызыгас отказались не по банальной причине альбинизма, виной всему излечимая патология сердца. Вернее,трудноизлечимая. Если удастся сделать операцию до года, и она пройдёт наилучшим образом, без осложнений, которых море разливанное в подобных случаях, потребуется несколько лет реабилитации, неустанной заботы, средств. Банально, но жизнь ребёнка решают деньги, помимо удачи и доброй воли взрослых протянуть руку помощи.

     Одним словом, «национальный» ребёнок, альбинос, с патологией сердца имел столько же шансов попасть в любящую семью, сколько популяция уссурийских тигров на увеличение в сто раз за год.

     Всё это Богдан рассказал Крош, веря, что она отступится. Настоящее безумие – рожая своего единокровного ребёнка грезить приёмным, заведомо отбирающим время, силы и средства у родного.