Убить куклу - Надежда Черкасова

Взять хотя бы слухи о Ставской в ее родном городе, так волосы дыбом встают. Стоит лишь поверить некоторым, принимая во внимание, что дыма без огня не бывает, и Ставская уже не выглядит ни бедненькой, ни несчастненькой. Хорошо замаскированная психопатка, которая довела мужа до инвалидности, а сама подалась в Москву разгонять тоску. Но в том-то все и дело, что сюда она приехала, чтобы денег заработать на лечение мужа. Поневоле задашь себе вопрос: зачем гробить мужика — чтобы потом всю жизнь работать на лекарства для него?

Нет, никак не вяжется у Сорокина образ Ставской с преступлением. Даже после конфликтной истории в камере, когда она напала на сокамерниц. Хотя есть свидетель, что Ставская просто защищалась. И Сорокин верит, что так оно и было. Но откуда у девушки такая силища — справиться с двумя бывалыми тетками-уголовницами? Или и в самом деле сумасшедшая? А они обладают недюжинной силой. Или просто доведенный до отчаяния человек, которому терять уже нечего.

Но лучше оставить этот вопрос до подтверждения ее родства с Леоновым. А если родство не подтвердится? Тогда от мотива и следа не останется, и придется перепроверить алиби, вернее, его отсутствие.

Итак, наследнички. Если Ставская будет признана виновной, то завещание на ее имя признают недействительным. И тогда наследником по завещанию становится Томилин, партнер Леонова по бизнесу, единственный друг и почти сын. Что ж, очень может быть.

Но если задаться вопросом, кому в конечном счете выгодна смерть Леонова, то Томилин выступает на передний план. Даже предполагаемые махинации Елены Сергеевны меркнут перед этим фактом. А если они в одной упряжке? Если Томилин — любовник Леоновой? Тоже очень даже может быть. Довольно вкусная версия. Но несъедобная, даже теоретически. Так как у обоих алиби, подтвержденное множеством свидетелей, в том числе и иностранного происхождения. Но если представить, что в усадьбе у них остался сообщник, тогда грош цена их алиби.

Даже если альянс предполагаемой парочки только надуманный, Елене Сергеевне в любом случае выгодна смерть мужа. И несмотря на то что весь куш получает Томилин, ей почти без труда удастся выцарапать у него свою супружескую долю. А это очень неплохие деньги по любым нехилым меркам. Поэтому, невзирая на алиби, она тоже стоит в первых рядах подозреваемых. Рядом с Томилиным.

Что у нас в-четвертых?

— Виктор Иванович, — в кабинет влетел взволнованный Денис — следователь, недавно поступивший к ним на работу, совсем молодой, неопытный, но довольно сообразительный и шустрый, — и аккуратно разложил перед Сорокиным документ, разглаживая слегка помятые края. — Не поверите: Ставская никакого отношения к Леонову не имеет! Она не его дочь! Более того, биоматериал, что был представлен на первоначальную экспертизу, не принадлежит Ставской.

— Значит, Ставская — подставное лицо. Причем как в прямом, так и в переносном смысле. Ее не только выдали за биологическую дочь, но и представили как убийцу.

— Вы думаете, что это не она напала на Леонова? Тогда кто?

— А у тебя неплохо получается задавать сложные вопросы. Может, сам и ответишь?

Денис пожал плечами и сел напротив начальника. Сейчас лучше промолчать, пусть Сорокин выговорится. У него это отлично получается, особенно когда злится. В такие минуты и мысли интересные его посещают. Главное — не мешать.

— Как странно. Если Ставская Леонову не дочь, зачем было убивать его? Опасались, что он сделает повторную экспертизу? Тогда зачем подставлять Ставскую? При наличии завещания на ее имя она превращалась в курицу, несущую золотые яйца. И уже было бы совсем не важно, приходится она ему дочерью или нет. Потому что по завещанию можно назначить наследниками любых лиц. А биологическое отцовство не является основанием для получения наследства до тех пор, пока факт установления этого самого отцовства не будет должным образом оформлен юридически, то есть через суд.

— Значит, Ставская в любом случае могла бы получить наследство?

— Разумеется. Преступники сначала сделали на нее ставку, а потом ее же и подставили под удар. Теперь никто из них наследства не получит, так как завещание будет признано недействительным, а потому и смерть Леонова была напрасной. Ерунда какая-то получается! Но если Ставскую подставили не те, кто придумал для нее отца, а настоящие наследники? Чтобы самим добраться до наследства и отвести подозрение в убийстве от себя?

— Похоже на то. Тогда где настоящий биологический ребенок? Не лучше ли было задействовать в операции его? Тогда и убивать никого не нужно. Леонов и так бы для единственного дитяти расстарался.

— Получается, что настоящий-то ребенок ни о папочке не знает, ни об этой афере.

— А если бы он вдруг нашелся?

— Как найдется, так и вновь потеряется. Потому что ему здесь уже ничего не светит. У него были бы все основания для того, чтобы заявить о своих правах на наследство, но только в том случае, если бы Леонов при жизни признал его своим ребенком. Хотя если он несовершеннолетний, то шансы у него вполне реальные. На основании посмертной генетической экспертизы, если, конечно, суд вынесет такое решение, он будет признан ребенком Леонова и может рассчитывать — учитывая имеющееся завещание на Томилина — на пятьдесят процентов от положенной ему по закону обязательной доли наследства. А если он совершеннолетний, то ему лучше забыть и о неудавшемся папике, и о его наследстве.

— Виктор Иванович, вы как хотите, а Томилин так невольно и выпячивается в основные подозреваемые. Ведь только ему выгодна вся эта катавасия с убийством.

— Согласен.

— Правда?! — Глаза Дениса засияли от радости: Сорокин оценил его умозаключения, что было совсем не часто. — Виктор Иванович, а еще я думаю: хорошо бы алиби Ставской перепроверить. Ну не тянет она на убийцу. Не круглая же она дура, чтобы кидаться на совершенно незнакомого ей человека?

— Хорошо. Я отправлюсь в ИВС, попробую разговорить Ставскую в свете новых фактов, а ты дуй в усадьбу и еще раз порасспроси работников. И как бы между прочим намекни, что Валерия совсем не та, за кого себя выдавала. Что никакая она не Емельянова Валерия Станиславовна, а Ставская Валерия Ивановна, в девичестве Славина.

— Зачем?

— Посмотришь, кто как отреагирует. Нам, например, известно, что водитель Егор — друг Павла Ставского, мужа Валерии. Это для меня ребята из Следственного отдела Энска выяснили. Но он пока не знает о том, что нам известно. Если он не удивится, что Ставская представила паспорт Емельяновой, значит, он в курсе, что у нее краденый паспорт. И может оказаться, что именно он помог ей этот паспорт раздобыть. Значит, он причастен к этой афере.

— А если удивится?

— Тогда должен признаться в том, что знает Валерию как жену друга. Вот пусть и расскажет, как она попала в усадьбу. Случайностей здесь быть не может, исходи из этого. Опроси всех без исключения. Вызывать их сюда повесткой пока не будем из тактических соображений. В свободной беседе человек лучше раскрывается, потому что не чувствует на себе вины. Невиновный, конечно. А преступнику кажется, что он вне подозрений, поэтому он тоже расслаблен и способен проговориться. Может, кто-то вспомнит еще что-нибудь, что при первом опросе показалось несущественным. Память — штука странная и способна на всякие сюрпризы. Поезжай сейчас же, а завтра утром доложишь.