Лед - Лалин Полл

Том и Гейл уставились на него, и Том рассмеялся.

– Прошу прощения; мне на секунду показалось, что ты сказал…

– Ага, сказал. – Внезапно Шон почувствовал, как опьянел. – Очень просто. Банки хотят войны. Значит, будет война. – Он взглянул на рисунок Рози. – Просто прелесть.

– Но это совершенно аморально! – воскликнула Гейл.

– Это акула, – заявила Рози, подавленная возникшим напряжением.

– Я не сказал, что это правильно, я просто сказал, что так будет. – Шон почувствовал, что кот трется о его лодыжку, как делал всякий раз, когда кто-то из них начинал нервничать; он взял у Рози рисунок. – Какая страшная акула! Но послушайте меня: марш совершенно ни шиша не изменит. Все решают деньги. Так это работает.

Он отдал рисунок Рози и увидел осуждающий взгляд Тома, что взбесило его.

– Не могу поверить, – сказал Том, – что ты способен так рассуждать.

– Это экономический прагматизм.

– Шон, это мерзко. – Гейл чуть не плакала, а Рози уже всхлипывала. – Это не может быть правдой.

– Ради бога, я же не говорю, что я хочу войны. – Шон сделал большой глоток вина, пытаясь успокоиться. – Но банки ненавидят неопределенность, все это затягивается, и, если так будет продолжаться, под угрозой окажется благосостояние множества людей.

– Но в ином случае множество людей будут убиты в самом скором времени! – Том накрыл рукой свой бокал, и Шону пришлось поставить бутылку обратно. – Ты собираешься спокойно сидеть, ничего не делая?

– Том, не надо со мной говорить так, будто это я за все несу ответственность, а ты тут пытаешься всех спасти. Ты, знаешь ли, заигрался в святошу, это уже начинает раздражать.

Том встал. Он сложил свою салфетку, поцеловал Гейл и повернулся к Шону:

– Спасибо за гостеприимство. – Он наклонился и поцеловал Рози. – О, пожалуйста, не рви, это такой хороший рисунок.

– Видишь, как ты всех расстроил? – произнес Шон вставая. – Тебе нельзя уходить, ты, блин, не можешь садиться за руль! Я просто говорю как есть!

– Мистер коронер! – Соубридж снова чуть отжался от спинки переднего кресла. – Долгая дружба имеет свои подъемы и спады, и я полагаю, что миссис Осман уводит наше внимание в сторону от основной темы.

– Согласен, мистер Соубридж. Миссис Осман, ввиду ограниченного времени и доступности всех сторон, будьте добры задавать вопросы, прямо касающиеся цели нашего дознания: как и каким образом Том Хардинг расстался с жизнью. Мы не выискиваем экзистенциальных мотивов, коренящихся в прошлом и касающихся отношения к войнам или чему-либо подобному, и не выстраиваем психологических портретов наших свидетелей.

– Именно, именно! – воскликнул Соубридж и размеренно похлопал в ладоши.

– Ваша честь, при всем моем уважении, – повернулась к нему миссис Осман, – разве не является задачей всякого дознания, помимо прочего, бесстрашно расследовать все причины и выискивать и фиксировать все факты, касающиеся обстоятельств смерти, которые вызывают общественный интерес…

– Да, благодарю вас, миссис Осман. – При каждом слове мистер Торнтон опускал на стол сцепленные в замок руки. – Я в курсе судебных решений лорда Лейна[50] и хорошо знаю, что входит в мои собственные обязанности. Мы можем продолжить?

– Разумеется. Больше никаких вопросов, благодарю вас, мистер Каусон. – Миссис Осман села на место.

Шон весь пропотел за время дознания и хотел вернуться в отель, чтобы принять душ, но у него не было времени. Мартина, волновавшаяся за него, приехала раньше, чем он ожидал, и нашла маленькое бистро неподалеку от здания суда. Они встретились с Соубриджем, который подготавливал ее к даче показаний.

– Улыбайтесь, но не слишком много. Я это говорю, потому что, если прекрасная женщина не улыбается, ее считают замкнутой и недоброй. Но если она улыбается слишком часто…

– …ее превратно понимают, – закончила фразу Мартина. – Поверьте, я это знаю.

– И также старайтесь не перебивать других. – Соубридж принялся за свою телятину. – Вы очень удачно нашли это место.

– Может быть, вы дадите мне какие-то советы, как вести себя.

– Я надеялся, что вы попросите об этом. – Соубридж ухмыльнулся, не обижаясь на нее. – Вы безупречная, soignée femme-fatale[51], ответственная за развал семьи этого бедолаги. Лучше, если вы свыкнетесь с этим сейчас, потому что именно так они будут о вас говорить.

– Может, скажут и что-то похуже.

– Ха. Вполне возможно. Но не важно – вы сделали все, что могли, чтобы спасти Тома, и Шон до сих пор не оправился от потрясения.

– Так и есть. – Шон едва ли сказал пару слов за все это время.

Его восприимчивость сильно обострилась – он четко видел макияж на лице Мартины, а затем он стал замечать его повсюду на ее коже и на ресницах, углядел даже что-то, придававшее ее рукам еле заметный блеск. Он взял ее руку и стал рассматривать. Крохотные крапинки слюды, добавленные в лосьон. Она поняла его жест по-своему и, улыбнувшись, сжала его руку.

– Милый, все будет в порядке.

– Конечно будет, – подтвердил Соубридж. – И скажите ему поесть, а то он грохнется в обморок.

– Он не может есть, когда волнуется. И я тоже, – сказала Мартина с набитым ртом. – К вечеру он проголодается.

– Я на это надеюсь. Ему понадобятся силы. – Соубридж подмигнул Шону. – Присоединяйтесь в любое время, если пожелаете. В любом случае вечером все должно быть в порядке. Мы получили видеооткрытку – так, кажется, их называют, – от мисс Рэдианс Янг. Потом выступает Мартина. И гляциолог, профессор Роджер Келли. Кембриджский диплом океанолога. Вызывает опасения нефтяного лагеря и обожание лагеря зеленых, так что с ним надо быть настороже.

Мартина подалась к Шону, положив руку ему на бедро.

– Ты герой этой истории, не волнуйся.

Соубридж поморщился.

– Что? – спросила она.

– Выживший редко бывает героем, – сказал Соубридж. – Следует соблюдать осторожность.