Револьвер для адвоката - Майкл Коннелли

Я изо всех сил постарался изобразить замешательство, подняв руку в жесте «ничего не понимаю».

– Но зачем ей понадобилось подбрасывать пистолет?

Это повлекло за собой протест от Форсайта и пятиминутные прения возле судьи. В конце концов мне позволили продолжать допрос. Хотя в суде обычно все оборачивается против защиты, есть нюанс, которого боятся все судьи, – отмена вердикта в апелляционном порядке из-за ошибки судьи. Поэтому в большинстве своем, и судья Нэнси Лего не была исключением, они из кожи вон лезут, чтобы позволить защите гнуть свою линию, пока все находится в рамках доказательной процедуры. Лего знала, что, поддерживая протест Форсайта, она рискует подвергнуться критике и отмены ее решения судом вышестоящей инстанции. И наоборот, отклонение возражений прокурора редко влекло за собой подобные риски. На практике выходило, что самый безопасный курс для судьи – предоставить защите значительную свободу.

Вернувшись к кафедре, я сновь спросил Фулгони, зачем Глори Дейз понадобилось подбрасывать пистолет в номер Гектора Мойи.

– Трина Рафферти рассказала мне, что и она, и Глори Дейз работали на УБН, а те хотели упечь Мойю за…

Форсайт практически подлетел в воздух.

– Ваша честь, где основания для подобного утверждения? Обвинение выражает активный протест, свидетель и защитник пытаются заставить суд блуждать в дебрях порочащих намеков!

– Думаю, сейчас мистер Форсайт прав, – тут же отреагировала судья. – Мистер Холлер, либо обоснуйте, либо переходите к следующему пункту.

Вот вам и свобода защиты. Пару секунд я медлил, пытаясь найти нужную формулировку, а потом задал Фулгони ряд вопросов, которые помогли установить некоторые факторы ареста Мойи и признания его виновным. Особое внимание я уделил федеральному кодексу, согласно которому прокуроры смогли расширить обвинение и добиться пожизненного заключения: ведь у Мойи обнаружили огнестрельное оружие и две унции кокаина – что по закону превышает количество, разрешенное для личного пользования.

Это отняло у меня примерно полчаса. В конце концов я вернулся к вопросу о том, зачем Глори Дейз – которую, как мы уже установили, звали Глория Дейтон – нужно было подбрасывать пистолет в номер Мойи. Форсайт снова выдвинул протест, заявив, что изложенные мной только что причины задавать подобный вопрос недостаточны. Однако судья встала на мою сторону и отклонила возражение.

– Основываясь на фактах, открывшихся в ходе нашего расследования, мы считаем, что Глория Дейтон была осведомителем УБН и что именно она, по распоряжению своего куратора, подбросила пистолет в номер Мойи.

Все. Краеугольный камень защиты. И это внесли в протокол.

Бросив взгляд на Форсайта, я заметил, что он что-то яростно, даже злобно строчит в блокноте, не поднимая головы. Скорее всего он не желал видеть реакцию присяжных.

– И кто был ее куратором в УБН? – спросил я.

– Агент по имени Джеймс Марко, – ответил Фулгони.

Я опустил глаза и несколько секунд делал вид, будто просматриваю записи в своем блокноте, чтобы это имя – Джеймс Марко – окончательно уложилось в головах присяжных.

– Мистер Холлер, – напомнила судья, – задавайте следующий вопрос.

Я снова посмотрел на Фулгони, раздумывая, как строить допрос теперь, когда имя Джеймса Марко уже прозвучало перед лицом присяжных.

– Мистер Холлер! – повторила судья.

– Да, ваша честь. Мистер Фулгони, как вы узнали, что именно Джеймс Марко являлся куратором Глории Дейтон?

– Трина Рафферти сообщила, что они обе – и Трина, и Глория – работали на Марко осведомителями.

– А Трина Рафферти не упоминала, просил ли Марко подбросить пистолет в номер Мойи?

Фулгони не успел и рта раскрыть, как Форсайт гневно запротестовал, назвав всю линию допроса надуманной и основанной на слухах. Судья поддержала, даже не выслушав доводы с моей стороны. Я попросил о беседе между судьей и адвокатами, и Лего с неохотой подозвала нас к себе. Я сразу взял быка за рога:

– Ваша честь, защита оказалась между молотом и наковальней. Суд поддержал протест против свидетельских показаний с чужих слов. Что оставляет мне лишь один выход: получить показания непосредственно от агента Марко. Как вы знаете, имя Марко изначально фигурировало в списке свидетелей, представленном на рассмотрение в суд примерно четыре недели назад. Однако мы не смогли вручить повестку ни агенту Марко, ни передать ее через УБН.

– Какую же реакцию вы ждете от суда? – пожала плечами Лего. – Позволить вам делать голословные заявления? Не дождетесь, мистер Холлер.

Я стал кивать еще до того, как она закончила.

– Прекрасно понимаю, ваша честь. Надеюсь, прямой приказ явиться, исходящий от вас, и содействие со стороны обвинения помогли бы обеспечить явку агента Марко в зал суда.

Лего перевела взгляд на Форсайта, изумленно подняв брови. Теперь настал его черед.

– Ваша честь, я совершенно не возражаю, – отреагировал он. – Если придет агент Марко, он просто опровергнет эти нелепые намеки. Слово заслуженного агента против слова какой-то шлюхи…

– Мистер Форсайт! – оборвала его судья, забыв про шепот. – В моем зале суда будьте добры проявлять больше уважения и следовать правилам приличия.

– Прошу прощения, ваша честь, – быстро произнес Форсайт. – Проститутки. Я хотел сказать, что в конце концов придется делать выбор между словом агента и словом проститутки. В таком случае обвинение не беспокоится за результат.

Самонадеянность стороны обвинения – смертный грех, когда речь идет об уголовном суде. Я впервые наблюдал ее проявления у Форсайта и понимал, что, возможно, еще до окончания процесса ему придется взять эти слова назад.

– Хорошо, давайте продолжим, – поторопила судья. – Дневной перерыв сделаем на пятнадцать минут раньше и составим предписание для явки в суд.

Мы вернулись на свои места, и я взглянул на Фулгони, который ждал меня на свидетельской трибуне. До сих пор ему удавалось проявлять невозмутимость, спокойствие и хладнокровие. Я же собирался все это разрушить и завести разговор о том, что мы не обсуждали и не репетировали во время подготовки к процессу.

– Мистер Фулгони, – начал я, – какую часть версии про подброшенный пистолет подтвердила Глория Дейтон?

– Никакую, – признался Фулгони. – Я выписал повестку, но Дейтон убили до того, как мы успели поговорить.

Я кивнул и посмотрел в свои записи.

– Как долго вы практикуете?

Такой крутой поворот застал юного Слая врасплох.

– Э-э, в следующем месяце будет два с половиной года.

– Вы раньше участвовали в заседаниях?

– В смысле, в суде?

Я чуть не прыснул от смеха. Если бы Фулгони не был моим собственным свидетелем, после такого ответа я бы его размазал. Сейчас мне требовалось лишь немного его потоптать.