Башня. Новый Ковчег - Евгения Букреева

же — людям необходимо было убедиться, удостовериться, что о них помнят, что о них не забыли, что они живы.

И на второй, и на третий, и даже на пятый день у лифта обязательно кто-нибудь дежурил, боясь пропустить тех, кто должен был приехать, но потом эти дежурства как-то сами собой сошли на нет. И удивительно, первым, кто сдался, был Егор Саныч, врач. А вот отец Кира верил. Верил даже сейчас, спустя две недели, и каждый день как на работу ходил к лифту. Кир слышал, как однажды Бахтин сказал:

— Иван, ты же знаешь не хуже меня — всё зря.

Но отец лишь сердито зыркнул на него — у него была своя вера и своя правда.

Подливала масла в огонь и Марина. Она целыми днями сидела у себя в углу и тихонько и напевно бормотала:

— Им на нас наплевать… они людей не жалеют…

Эта женщина так и приклеилась к ним, стала тенью, блёклой, выцветшей, до смерти надоевшей. Кирилл видел, что она раздражает отца, даже не нытьём, а самим присутствием, да и мать, терпеливая и понимающая, уже порядком от неё устала, но и прогнать Марину от себя они то ли не могли, то ли не умели.

Про карантин, тот самый, который и послужил причиной того, что их всех заперли здесь, уже давно никто не вспоминал. Заболевших среди людей не было. Нет, в самые первые дни кто-то подкашливал, а особо мнительные жаловались на недомогание, бегая в медпункт и требуя от Егор Саныча или медсестёр помощи и лекарств. Некоторых — настойчивых и настырных — Егор Саныч помещал в медсанчасть, но и те, спустя пару дней возвращались к своим семьям. Лекарств у медиков всё равно не было, а от того, что тебе три раза на дню измеряют температуру, как-то не поправишься.

— Слава богу, хоть это не настоящие больные, — бормотал себе под нос Егор Саныч. — А так, симулянты.

Бахтин, который почти всё время находился подле доктора, усмехался:

— А что, Егор, нам от этого легче что ли?

— Да какое, Роман! — Егор Саныч в сердцах махал рукой.

После той вспышки непонятного помешательства у лифта Бахтин взял на себя охрану и ежедневную выдачу сухих пайков. Получая паёк на всю семью, Кир видел, как с каждым днём тают их запасы, как растёт гора пустых коробок в углу, и до него постепенно доходило, почему тогда Бахтин так яростно бросился защищать привезённый им сухпай, почему так настойчиво требовал вернуть всё, что было в запальчивости расхватано.

* * *

— Иван, побеседовать бы нам надо, — Бахтин вырос на пороге того класса, где ночевала семья Шороховых, загораживая широкими плечами дверной проём.

Отец вскинул голову и, мгновенно поняв, что от него хочет Бахтин, поднялся и без слов направился к нему.

— Пацана своего возьми с собой.

Брови отца вопросительно поползли вверх, да и сам Кир был чрезмерно удивлён, если не сказать больше. Спорить отец с Бахтиным не стал, равно, как и спрашивать. Просто сделал знак Киру собираться, и Кир тут же вскочил.

Он думал, что Бахтин поведёт их в медпункт, именно это место служило на этаже своеобразной точкой притяжения, но медпункт они миновали и, пройдя длинным коридором, остановились напротив пассажирского лифта. Шахт пассажирских лифтов было больше, чем грузовых, и они, также как и грузовые, пронзали всю Башню насквозь. Пользовалось ими только высокое начальство, которому западло было спускаться и подниматься вместе с остальными работягами. Время от времени, Кир слышал, как гудел, поднимаясь, какой-нибудь пассажирский лифт, но в общем повседневном шуме Башни этот гул был едва различим.

Кирилл чувствовал, что Роман Владимирович привёл их сюда не случайно, хотя у лифта они тоже не стали задерживаться, прошли в помещение напротив, достаточно просторное, больше, чем обычные классы и скорее напоминающее какой-нибудь актовый зал, будь в нём стулья или что-нибудь в этом роде.

Они были не первыми, здесь уже находились люди — в основном мужики, некоторых Кир знал или уже видел. Кир заметил Егор Саныча и Надю, его правую руку, а также Вовку Андрейченко с родителями.

— Ну-с, уважаемые, — в своей привычной манере обратился Бахтин к собравшимся. — Подведём неутешительные итоги. Сухпай мы почти подъели. Завтра я раздам последнее. Останется совсем чуть-чуть, но это уж, наверно, побережём для деток.

Тишина, повисшая в зале, была долгой и тягучей. Она растягивалась и растягивалась, рискуя приблизиться к своему опасному пределу и лопнуть — взорваться, разнеся в клочья охватившую людей тревогу. Но Бахтин, как умелый дирижёр, довел паузу почти до конца и, не давая ей оборваться, снова заговорил:

— Это плохо. Из хорошего — у нас пока есть вода в кулерах. Её будем экономить. И надо набрать в пустые ёмкости воду в туалетах.

— А это ещё зачем? — спросил кто-то.

— Сейчас объясню, — Роман Владимирович присел на край стола — единственный предмет мебели, который здесь был. — Не знаю, заметили ли вы, но сегодня утром нам перекрыли вентиляцию. Заметили? Нет? Я вот заметил. Проснулся и не услышал привычного гула. Знаете, как будто кто-то часть тебя забрал.

Кир отчего-то улыбнулся — уж больно тонкое сравнение выдал этот мужик, который на вид был воплощением лишь грубой физической силы.

— А раз перекрыли вентиляцию, могут отключить и воду. И у меня такое ощущение, что отведенный нам здесь срок кончается.

— Значит, за нами приедут. Конец карантину, — сказал отец Кира. Он упрямо насупился и уставился на Бахтина, словно продолжая давний спор, начатый между ними.

— Ты — идеалист, Иван, — примирительно вздохнул Бахтин и, повернувшись к Егор Санычу, сказал. — Давай. Теперь твоя очередь добивать. А то, что ж всё я да я.

Тот откашлялся, потёр переносицу, и, стараясь не глядеть на столпившихся вокруг людей, медленно заговорил:

— Я считаю, что это не карантин. В смысле, всё было обставлено, как карантин, но такое ощущение, что кому-то просто надо было собрать здесь людей под любым удобным предлогом. Нам с Надей и Ириной, ещё в департаменте здравоохранения, дали чёткие инструкции — действовать строго по карантинному протоколу. Мы были готовы к тому, что среди людей будут заболевшие, но… их не было. Вы и сами всё видели. Никто не заболел. А ведь на предкарантинном совещании нам озвучили довольно страшные цифры: количество заболевших и даже умерших было достаточным для организации карантина. Но тогда почему… почему этого не случилось здесь?

— И почему же? — хмуро спросил отец Кира.

— Да потому, Ваня, что болезнь была кем-то срежиссирована. Но кем — это вопрос.