Башня. Новый Ковчег - Евгения Букреева

Борис пожал плечами.

— Ну подождёт. Он Савельеву сказал, что Ника у него? Ну и молодец, хоть тут не облажался. Но, — Борис жестом остановил Антона, видя, что тот собирается идти. — Ты там мальчику дай понять, на чьей стороне он играет. Чтоб без глупостей. А теперь иди, — отпустил он Кравца. — Иди.

* * *

За ночь Борис успокоился. Хоть и спал плохо, да что там, почти совсем не спал, честно пытался уснуть, но потом плюнул, вскочил с кровати и полночи проходил из угла в угол, думая свои невесёлые мысли. Но, как ни странно, это его успокоило. В голове всё удивительным образом упорядочилось, выстроилось в стройный и логический ряд, и случившееся уже выглядело не таким катастрофическим. К тому же он ещё раз прокрутил в уме предложение Кравца, и чёрт возьми, Кравец опять оказался прав — это отличный шанс, которым грех было не воспользоваться. Более того, это именно то, что поможет ему надавить на Павла. И не просто надавить, а двинуть так, что Паша сам уступит, уйдёт в сторону — ведь единственное, чем его можно прижать к стенке, это его дочь, Ника. А она в данный момент находится достаточно далеко, чтобы любимый папочка мог защитить её. Нет, Кравец всё же гений.

И, поняв это, Борис лёг и наконец-то уснул, а утро следующего дня, даже несмотря на три часа сна, впрочем, довольно крепкого, без мучительных сновидений, Борис встретил бодрым и в приподнятом расположении духа. Вчерашняя головная боль исчезла без следа, и сама голова была свежей и ясной. Борис потянулся, с удовольствием осознавая, что он в общем-то здоровый, красивый и ещё не старый мужик, и эта мысль здорово грела душу. Он улыбнулся сам себе, совершенно уверенный в том, что сегодня, несмотря ни на что, будет удачный день.

На работу Борис пришёл рано, но он всегда был ранняя пташка — с молодости осталась привычка приходить чуть раньше остальных, и эти утренние часы зачастую бывали самыми продуктивными за весь день.

— Доброе утро, Борис Андреевич!

Его секретарша, Алина, была уже на месте. Красивая, подтянутая, она пришла к нему работать десять лет назад совсем юной девчонкой, и за эти годы превратилась в уверенную в себе молодую женщину и — что самое главное — в его правую руку. Когда бы он ни пришёл на работу, она была на месте. Алина знала, что ему нужно, умела предугадать его желания, обладая удивительным женским чутьём и цепким умом, который несведущие люди не всегда угадывали за красивой внешностью и картинной улыбкой. Дураки считали, что он спит со своей секретаршей, но на то они и дураки, чтобы заблуждаться — сам же Борис никогда не путал работу с личной жизнью. Хотя, если дело требовало, то…

— Борис Андреевич, вас Ольга Ивановна ждёт в кабинете.

…а вот это был как раз такой случай, когда дело требовало.

— Давно?

— Зашла буквально за минуту до вас, — Алина широко улыбнулась.

Ольга Ивановна, бессменный руководитель департамента здравоохранения, была одним из членов Совета и по совместительству его старинной любовницей. Борис уже и сам не помнил точно, сколько длилась их связь — едва ли не с принятия Закона — связь, которая, если в самом начале и имела под собой хоть какую-то романтическую подоплёку, то со временем превратилась в сугубо деловые отношения, насколько вообще уместен термин «деловые отношения» применительно к сексу. Впрочем, когда речь шла об Ольге Ивановне, то тут он подходил как нельзя кстати.

— Борис, — Ольга распахнула объятья и шагнула ему навстречу.

Он плотно закрыл за собой дверь, не от Алины, Алина была в курсе и умела хранить все тайны своего шефа, а скорее по привычке.

— Олечка, что ж так рано? Не спится?

Он чмокнул её в щеку. Почувствовал губами дряблую кожу (Ольга была старше его) и едва пересилил отвращение. Наверно, она это поняла, потому что отстранилась от него, и взгляд её стал жёстким и холодным. Борис поспешил исправить ситуацию. Улыбнулся виновато — знал, что его искренняя виноватая улыбка действует на женщин обезоруживающе. Одна улыбка и прямое попадание в цель.

— Литвинов, ты же знаешь, на меня твои штучки не действуют, — сказала холодно, но Борис видел — действуют. Видел по её улыбке, которую она старалась скрыть, по её довольному виду, придававшему ей сходство с сытой домашней кошкой.

Он её ценил. За расторопность, деловую хватку, здоровый цинизм. Ольга умела видеть выгоду, извлекать выгоду, отдавала себе отчёт, что он, Борис, ей нужен, но при этом так же ясно понимала, что она тоже ему нужна. И это было так. Она была одной из тех, на чью поддержку он рассчитывал, и их взаимовыгодные отношения давали ему полное право так думать. Бонусом к Ольге Ивановне шёл её супруг, который в Башне контролировал все финансовые потоки и контролировал их давно и прочно в пользу Бориса. Блестящий финансист, в быту абсолютный подкаблучник, слепо подчиняющийся жене — странные отношения, в которые Борис предпочитал не вникать, понимая, что такая женщина, как Ольга, разрулит всё и без него.

В принципе их с Ольгой деловой альянс вполне мог бы обходиться и без секса, но один раз волей случая оказавшись в одной постели, они продолжали уже по инерции, словно не в силах остановиться. Но и это было бы не так обременительно для Бориса, если б в последнее время в их отношения не вмешался возраст. Не его — её. Ольга старела, и как многие стареющие женщины пыталась наверстать упущенное. В ней появилось даже что-то похожее на ревность, чего раньше Борис за ней не замечал. Это немного его тревожило, хотя и не настолько, чтобы не справиться с этим. По крайней мере, пока Борис справлялся.

— Мы вчера договорились встретиться… — начала она издалека.

— Олечка, я не смог. Не смог, родная. Дела, дела, — Борис горестно развёл руками. — Не сердись. Давай сегодня, а? У меня, да?

— Литвинов, ну о чём ты всегда думаешь? — сказала сердито, но Борис видел, ей нравилось, о чём он «всегда думает». — Где у тебя? Я вообще-то говорила о другом. О деловой встрече…

— Так и я о деловой, ну, — он притянул её к себе. — Но всё вечером, вечером. Не сейчас, хорошо?

Он по-своему понял её намек на деловую встречу. Возможно, она действительно хотела обсудить последнее дело, в которое он её втянул, и которое ей не нравилось, возможно, это был лишь предлог, и ей нужно было убедиться, что её чары по-прежнему