Второй обряд - Женева Ли

делает нас такими особенными. Когда мы дошли до отдельного помещения, отделенного от основного обеденного зала раздвижными дверями, я поняла, почему. Здесь все просто кричало о VIP.

Внутри VIP-зал был похож на иллюстрацию из сказки. Светильники розового цвета были приглушены, чтобы создать романтическое освещение за большим круглым столом. Вместо отдельных кресел здесь стояли два полукруглых бархатных дивана с низкими спинками и десятками подушек. В центре стола располагалась цветочная композиция высотой с меня, усыпанная цветущими розами и длинными побегами плюща. Лепестки изящно рассыпались по мраморной столешнице с золотыми вкраплениями. Но именно от вида у меня перехватило дыхание.

Вместо стен со всех сторон помещение окружали окна от пола до потолка, из которых открывался вид на центр Сан-Франциско. Но когда мы вошли внутрь, Джекс указал на одно из окон, через которое можно было увидеть то, чем действительно славится «Пентхаус» ― его бар на крыше.

Мы расселись. Таннер ― рядом со мной, остальные ― напротив. Оливия села через стол от меня и продолжала сверкать глазами.

― Вы можете приходить и уходить по своему усмотрению. Он прикоснулся к стеклянной панели, и она сдвинулась, открыв проход. Это была дверь. ― Ваш счет уже оплачен, и персонал готов удовлетворить любую вашу просьбу. ― Пока он говорил, вошли двое официантов, каждый из которых нес бутылку Dom Perignon. ― Небольшой комплимент от мистера Руссо, прежде чем начнется ваш вечер.

― Конечно, комплимент, ― пробормотала Оливия, все еще выглядя мрачной, но Алексия и Таннер были в немом шоке.

― Не возражаете? ― спросил Джекс, и я кивнула. Немного социальной смазки, чтобы снять напряжение, ― это как раз то, что нам нужно.

Официанты откупорили пробки и налили шампанское в наши фужеры. Мы взяли их, нервно поглядывая друг на друга, пока они ставили открытые бутылки в огромную серебряную урну, наполненную льдом. Когда они наконец ушли, мы все разразились хохотом.

Кроме Оливии.

Я проигнорировала ее и подняла свой бокал. ― За что мы выпьем?

― За то, чтобы выбраться живыми, ― предложил Таннер, вздернув брови.

Если бы он только знал. Я прикусила губу и изобразила на лице улыбку.

― Едва ли, ― тихо сказала Оливия.

Становилось все труднее игнорировать ее саркастические комментарии. Я подозревала, что к этому она и стремилась. Оливия хотела продолжить ссору, которую мы начали внизу. Вместо этого я чокнулась своим бокалом с Таннером. ― Я выпью за это.

Каждый из нас сделал по глотку. Темные глаза Алексии напротив меня распахнулись. ― Боже мой, как вкусно. Как будто шампанское из рая.

― Согласен. ― Таннер отпил из своего бокала и потянулся за бутылкой. ― Может, выпьем еще?

― Они уже открыты, ― легкомысленно сказала я.

― И счет оплачен, верно? ― добавила Оливия.

Я на мгновение замешкалась, прежде чем поставить фужер с шампанским на стол и встать. ― Пойдем, Лив.

За столом воцарилась тишина.

― Куда? ― спросила она.

― В уборную? На улицу? Мне все равно, но нам нужно поговорить, ― потребовала я, положив руки на бедра.

Она встала и указала на дверь.

― Ты уверена? ― спросил Таннер, глядя на крышу. ― Мне не нравится, что вы двое будете ссориться на крыше.

― Мы не ссоримся, ― сказала Оливия.

― Мы поговорим, ― закончила я.

Он обменялся взглядом с Алексией, но ни один из них не стал возражать.

― Только не устраивайте ничего, чтобы нас выгнали, ― сказала Алексия, открывая небольшое меню. ― Я умираю с голоду, а еда выглядит потрясающе.

Мой желудок заурчал, словно напоминая мне, что я провела больше времени в постели со своей парой, чем за едой. Я не могла винить Алексию за ее приоритеты, но я не собиралась сидеть и терпеть сарказм Оливии всю ночь.

― Закажите для нас, ― поручила я Таннеру и Алексии.

― Что вы хотите? ― спросила Алексия.

― Все, ― спокойно ответила я. ― Заказывайте все. Мы празднуем. ― Последние слова адресовались Оливии.

Она поджала губы, подошла к двери, нажала на кнопку и вышла на улицу. От одного бокала шампанского у меня в животе стало жарко, но это мало помогало против прохладной ночи. Большинство людей в баре были в пальто, и я понимала, почему. Ветер тут же швырнул волосы мне в лицо. Я откинула их назад, заметив открытый обогреватель, и указала на него.

Оливия последовала за мной, не говоря ни слова, хотя я знала, что ей тоже должно быть холодно. Обогреватель был включен на максимальную мощность, и я почти прослезилась, когда почувствовал тепло, излучаемое им. Теперь, когда я не собиралась замерзать до смерти, я повернулась к своей лучшей подруге.

― Да, ― сказала я.

Оливия моргнула, гнев сменился растерянностью. ― Да, что?

― Я переспала с ним, ― сказала я, и мое сердце забилось в бешеном ритме. Я не могла рассказать ей все. Как именно я должна была объяснить, что Джулиан ― моя пара? По идее, не должно быть ничего страшного в том, чтобы рассказать подруге о том, что я совершила совершенно нормальный человеческий поступок.

Но почему-то в этот момент мне казалось, что это очень важно.

― Когда? ― резко спросила она.

― Несколько дней назад, ― призналась я. ― Я должна была тебе сказать.

Но глаза Оливии сосредоточились на моем лице. ― Откуда у тебя этот синяк? И что случилось с твоим телефоном?

― Это? ― Я вздохнула, подняв руку, чтобы потрогать заживающие повреждения от нападения Камиллы. ― Меня ограбили.

Это была не совсем ложь. У меня действительно украли мобильный телефон.

― И ты переспала с ним до или после этого?

Я не была уверена, к чему она клонит, поэтому решила быть честной. ― После.

― И где он был, когда тебя ограбили? ― Что-то в том, как она это сказала, подсказало мне, что она не поверила в мою историю.

Часть меня жаждала признаться ей. Я ненавидела хранить от нее секреты, но я не могла рассказать Оливии о вампирах, не подвергая ее жизнь риску. Да и поверит ли она мне? Это прозвучит безумно. Даже я не поверила, когда Джулиан рассказал мне об этом. ― Он был не со мной. Это случилось после моего экзамена. Кто-то напал на меня на парковке в Ласситере.

― И ты не подумала рассказать мне? ― За горькой ноткой в ее словах я услышала боль.

―