Обратный отсчет: Равнина - Токацин

реакторного отсека до шатра, не увидел ни одной вспышки — пока что кислотный ливень откладывался.

— Что-то прольётся, — посмотрел на небо и Айзек. — Гор предупредил, что после рассвета будут дожди. Местные начеку и, как начнётся, добегут до барака. Там останется Кенен, и Дасьен присмотрит за шлюзами. А вы с Вепуатом прикройте на день душевую и свой цех. К вечеру испарения сдует — откроете заново.

«Гор?» — Гедимин недовольно сощурился. «Его тут не хватало. Только-только вчера Скогны успокоились…»

— Вот не о кислотных дождях ты сейчас думаешь, — криво ухмыльнулся Айзек. — От них у тебя кулаки не сжимались. Но цех всё равно прикрой. И душевую тоже.

— Угу, — отозвался Гедимин, заходя в шатёр.

Айзек уже деловито копался в ящике с оболочками твэлов, разгребая сухие листья и войлочные подстилки. Достав одну из трубок, он довольно хмыкнул, покачал её на руках и снова обернул войлоком.

— Маккензи требует это на дефектоскопию, — пояснил он озадаченному Гедимину, заворачивая «образец» в защитное поле. — Обещал всё подготовить к нашему приезду. Надеюсь, за два-три часа они управятся — всё-таки не корпус реактора просвечивать…

Гедимин мигнул.

— Там нет ни одного земного атома, — напомнил он. — Их анализаторы вообще ничего не поймут.

— Трещина есть трещина, полость есть полость, — отмахнулся Айзек, выходя из шатра. — У нас тут нет нормальных дефектоскопов. Я твоему чутью верю, и мы с Кененом твои трубки проверяли, но полноценные испытания — это другое…

— Стой! — Гедимин, уже забыв о трубках и дефектоскопах, развернулся к куполу над реактором. — Ты когда уезжаешь на три часа? Сейчас?

— Скоро, — Айзек покосился на часы. — Без меня никак. За реактор не бойся. Ярне посидит на щите, опыт у него есть. Кенен его подстрахует. А ты отдохни. От того, что ты заснёшь на пульте, проку точно не будет!

«Ярне…» — Гедимин угрюмо сощурился на белесый купол, подсвеченный жёлтыми фонарями. «С холма лучше не уходить. Если вдруг сирена…»

…Дверь между предбанником и душевой была закрыта, из вентиляции доносился плеск, хитиновый стук и странное бульканье. Заглянув внутрь, Гедимин еле увернулся от пролетающего «трилобита» и шлепком направил его обратно в душевую. Существа сновали от стены к стене под моросящим «дождём» из распылителя. Вепуат, набрав воды в скафандр, лениво за ними следил.

— Шнурок нервничает, — пожаловался он, кивнув на «трилобита» на стене. — На руку идёт, но чуть отодвинешь — уже ни-ни. Что Джагулы с ними делают⁈ Зачем им существо, летающее на шнурке⁈

Гедимин пожал плечами.

— Первые трое летали к нам шпионить безо всяких шнурков, — напомнил он, цепляя шланг к патрубку. Вепуат тихо вздохнул.

— Чего-то я не понимаю в их методах…

…Фильтр вынуть удалось не сразу. Из газоотвода выпала тёмно-бурая пробка, из которой торчали отдельные волокна. Остальное спрессовалось и спеклось в плотную корку. Гедимин щёлкнул по ней когтем — поверхность чуть просела, намекая на волокнистую структуру.

«Ясно. Все фильтры — на утилизацию,» — он сунул руку в следующий газоотвод — на ладонь вывалился такой же тёмно-бурый цилиндр, немного проседающий при нажатии. Реакция с «жидкой молнией» связала частицы возгоняемой руды в твёрдую корку, покрывшую каждое волокно и соединившую их в плотный ком. Никакой очистке это уже не подлежало.

Сармат выдернул оставшиеся фильтры и досадливо сощурился на прозрачный «мешок» с рудой. «Тут она и будет валяться. Без фильтров работа не пойдёт. А „жидкой молнии“ у меня больше нет.»

Последние миллилитры ушли на дыхательные маски филков — и то Гедимину пришлось положить внутрь слой сухого волокна и надеяться, что за счёт своей плотности он хоть что-то задержит. Вспомнив об этом, он снова сощурился. «Даже нормальных респираторов нет. Не хватало ещё выпускать в воздух шлак! Возгонка отменяется…»

— Возгоняешь? — весело спросил Вепуат, заходя в цех, и зазвенел и зашуршал мешком со стеклянной шихтой, пристраивая его у печи. Гедимин вытер руки от сажи и, выдернув ком сухого волокна из набитого им тюка, задумчиво рассмотрел со всех сторон.

— Возгонка отменяется, пока не привезут «молнию», — буркнул он, заправляя ком смоченного волокна в корпус фильтра. — Подвинься…

Он снова сунул руку в газоотвод. Вепуат шарахнулся к стене.

— Отменяется? А чего? А-а… фильтры? Совсем кончились? — он заглянул в пакет с отработанными комками волокна и сажи. — Ничего себе… Это из-за возгонки? Там столько шлака?

— Там один шлак, — буркнул Гедимин, вставляя второй фильтр — если комок волокна, едва смоченного простой водой, можно было так назвать. — И немного кристаллов. В воздух это выпускать нельзя. Так что никакой возгонки…

— А-а… Ясно, — протянул Вепуат, оглядываясь на мешок шихты. — А моя работа? Мне-то работать можно будет? Ты же какие-то фильтры поставил… ставишь сейчас?

Гедимин покосился на плечо — зацепил случайно раскалённый камень — и пошёл с тюком волокна к открытому вентиляционному лючку.

— Стекло можешь плавить. Две печи рабочие, остальные не трогай.

Вепуат ещё долго с чем-то возился — сперва у печей, потом в «шлюзовой камере». Гедимин закрыл почти все лючки, в оставшиеся поставил фильтры и повесил шкурки для конденсации. «Местные как-то выживают,» — напоминал он себе, недоверчиво глядя на «очистные механизмы». «А у них даже респираторов нет.»

Он выглянул из ангара, посмотрел на небо — разноцветные трещины стали длиннее и разветвились, но ярких вспышек ещё не было. На краю лагеря горели красные огни, рядом светилось белое — страж освещал посохом полевую кухню и аборигенов, вышедших поверещать. Они не убрали шатры, и «поддонов» для сбора соли Гедимин не видел — похоже, сильного кислотного ливня никто не ожидал. «Надеюсь, до барака они добежать успеют,» — он повернулся к яркому жёлтому свету на другом краю лагеря, прикидывая расстояние. «От первых вспышек до первых капель, бывает, полчаса проходит…»

— Эй! — недовольный Вепуат толкнул его в бок — Гедимин в задумчивости едва не наступил на поддон с ворохом мусора, политого