Академия магических близнецов. Пять камней силы - Розалинда Шторм

– Все! Сильный, зараза, – сказал Луазини и принялся запихивать замершего в скрюченном виде червяка в магическую ловушку. – Можно отправлять Эдуардо в лазарет. Похоже, он задержится у меня надолго. Паразит прицепился к магической жиле, пришлось прижигать. Боюсь, Эд потерял способность пользоваться магией жизни. Со смертью точно неясно, возможно, восстановится хотя бы частично, но жизнь – точно нет.

– Спаси Предопределение, – выдохнул Палиано. – Пусть Оно будет к нему милосердно.

Остальные промолчали, да и что они могли сказать. Для существа, всю жизнь чувствовавшего искру магии, потерять ее в одночасье значило стать инвалидом.

– Этого пока заморозь, Илиан, – подал голос Маар. – Нужно изучить, считать информацию. На Эдуардо не должно остаться и тени подозрения.

– Конечно, – кивнул лекарь. – Сделаю в лучшем виде.

Он бросил последний злобный взгляд на паразита и убрал ловушку в чемоданчик.

Деканы помогли с транспортировкой больного, в подземелье остались только мы и Палиано.

– Что теперь, господин куратор? – задала Кора мучавший всех нас вопрос. – Какие будут распоряжения?

– Вначале есть, мыться и спать. Завтра нас всех ждет сложный день.

Друзья благополучно промолчали и расспрашивать его не стали. Ну и правильно, как говорится, меньше знаешь, крепче спишь.

Из всего перечисленного мы сумели разве что перекусить. Я как раз ела вкуснейшие голубцы с подливой и пыталась одновременно вести допрос Палиано.

– Я что хочу спросить, – частила с набитым ртом, пока декан не сбежал. – Все думала-думала, да не придумала. А как сбежавшие в другой мир фениксы смогли выжить без Сердца? Ведь без него их потомки должны были стать кем угодно, но не мономорфами, способными к обращению.

– Хороший вопрос, Груша, – вздохнул Палиано, отодвигая пустую тарелку. – Есть предположение, что фениксы сумели создать искусственное Сердце. Иначе способность менять ипостась давно бы растворилась в веках. Но… Искусственное на то оно и искусственное, что не может полностью заменить настоящее. После смерти феникса, впрочем, как и любого другого предателя-мономорфа, ипостась отправлялась в Недосердце, чтобы спустя время, вернуться к избранному. Тому, кого выберет не оно само, а укажут хозяева. Однако число существ, обретших способность оборачиваться, всегда было одинаково. Ровно столько, сколько выжило после перемещения в другой мир, за минус тех, кто умер уже здесь, в вылазках. Остальные являлись хоть кем, но не мономорфами, как ты и сказала.

Тут проснулась виверна и категорично заявила:

– Груша, я рассказать, что узнать о Груша с помощь прозрачный существо в шахта. Существо открыть мой память. Груша говорить остальным. Знание – важно.

– О чем – это ты? – спросила я. – А подождать нельзя? Нужно допытать Палиано…

– Важно! О наш род! – рыкнула виверна. – Солнце чувствовать. Пора.

– Ладно уж, рассказывай, передам остальным.

Впрочем, едва она начала, меня уже было не оттащить и за уши.

– Слушайте, – привлекла я внимание. – Солнышко решила поделиться информацией о роде виверн.

И друзья, и декан уставились на меня.

– Помнишь, Диниос, ты рассказывал о последних из рода? О том, что отец убил малолетнюю дочь, чтобы уберечь от участи еще более страшной, чем смерть?

– Конечно, – кивнул бывший патрульный.

– Так вот, ты ошибся. Все ошиблись. Отец не убивал девочку, он отправил ее вместе с доверенным лицом в другой мир. При помощи картины-портала. Предполагалось, что позже, когда предатели будут уничтожены, девочка вернется и возродит род.

Вначале слушатели замерли с открытыми ртами, а потом заговорили все разом:

– Как? Как такое может быть? Дознаватели должны были увидеть? А как же труп девочки?

– Сейчас объясню, – сказала я, внимательно слушая объяснения Солнышко. – Он создал материальную копию, клона дочери. Убил копию и ценой своей жизни сделал так, чтобы и после смерти ее тело сохраняло форму. Завязал на свою смерть ее материальность.

– Предопределение! – воскликнул Палиано. – А ведь и правда, последний Скай ду Вирна владел магией смерти! И теоретически мог провести подобный ритуал. Груша, куда он отправил дочь?

– На Землю, мир, который сильно походил на родной Торгон.

– Груша! – ахнула Лаура. – Значит, ты…

– Да, подруга, я дальний, очень дальний потомок Скай ду Вирна.

– Но почему виверна не вернулась? – спросил Сонор.

– Случайность, – вздохнула я. – Во время перехода их унесло в разные стороны. Виверна осталась одна, ее охранник, несший портал на Торгон, долго искал девочку, но не сумел найти. Шли годы, последняя виверна выросла, вот только она не могла оборачиваться, ведь связь с Сердцем едва теплилась. Помня наказ отца, Скай ду Вирна продолжила род, пусть и на Земле.

– Как грустно! – всхлипнула элементаль. – Бедная девочка!

Я криво улыбнулась.

– Семья моего отца ведет начало от последней Скай ду Вирна, рожденной на Торгоне. Если бы не очередная случайность, приведшая к тому, что я стала обладательницей старого дома и картины-портала, виверны так и считались бы потерянным родом.

– Погоди, – замотал головой Диниос. – Получается, что вызов зацепил тебя не на Земле?

– Правильно, господин Круговор, – ответил за меня Палиано. – Кровь, не вода. Даже через столетия смешивания с людьми в крови Груши зрела сила. Сила-то и помогла активировать портал. А вызов Альдамира зацепил ее уже на Торгоне. Все ее особенности можно объяснить тем, что Груша – дочь двух миров. Верно?

– Верно, – ответила я. – Здесь же проснулась и магия огня. А на Земле, увы, магии нет и не…

Предложение окончить не успела, ощутив лютую боль. В груди, будто дырку пробили и теперь целенаправленно лезли внутрь, дабы вырвать у меня сердце. Вилка выпала из рук, я зашаталась и свалилась следом, ударившись головой о столешницу. Впрочем, боль от удара почти не было слышно, другая, вгрызавшаяся в тело подобно гиене, заглушала все остальное.

Хотелось орать, да только голос предал меня, изо рта раздавалось невнятное скуление, а горло сжало спазмом. Я скребла ногтями свою же грудь, пытаясь унять, избавиться от муки, да только с каждой секундой она становилась нетерпимее.

– Солнце! – кричала мысленно. – Солнце, помоги!

Да только виверна не могла помочь, страдая вместе со мной. Она ревела в голос, зовя попеременно то меня, то Шторма. Но вскоре ее рычание стало все тише и слабее, в конце концов, полностью прекратилось. Как и боль, терзавшая меня.

– Груша…

Отсутствие боли оглушило, пожалуй, сильнее, чем она сама. Я валялась на полу, не в силах хоть что-то понять.