Обретенная любовь - Гайя Алексия

прыгаю в свою машину и уезжаю. Мне предстоят последние дни занятий перед Рождеством. Я не хочу снова идти в лицей, но выбора нет. Иначе я так и не получу диплом об окончании учебы, а я не для того вкалывала все эти годы, чтобы остаться ни с чем.

Двадцать минут спустя я прохожу входные двери лицея с комом в горле, ставшим мне уже верным другом. На одном из поворотов я сталкиваюсь с готической Салли, выходящей из туалета.

– А, Хиллз… Елена, как дела?

Как дела? Я не ослышалась? Я хмурюсь, инстинктивно отступая на несколько шагов.

– Хорошо, спасибо.

Она улыбается такой искренней улыбкой, какой улыбаются людям, причиняющим тебе боль. Это раздражает. Меня уже достали все эти взгляды, которыми меня награждают ежедневно. Бедная Елена Хиллз, ее чуть не изнасиловал подонок из лицея.

Салли все с той же улыбкой обходит меня. Мне хочется расстрелять ее взглядом.

– Иди ты к черту, Салли!

Ее улыбка вдруг исчезает, она останавливается и пристально смотрит на меня. Черт, может, надо было…

– Тебе лучше бы успокоиться. Я-то на твоей стороне, в отличие от всех остальных, так что, может, сменишь тон?

– На моей стороне? О чем ты вообще говоришь? – спрашиваю я.

Она тихонько хихикает и оглядывается.

– Обо всем этом чертовом лицее, который так переживает за Джейсона, пока настоящий герой сидит в тюрьме.

Пока я открываю рот, чтобы что-то ответить, до меня, наконец, доходит смысл ее слов. Откуда она это знает?

– Но ты…

– Встретимся в парке на Восьмой после уроков, мне нужно кое-что тебе показать.

Исключено. Мы с ней никогда не дружили, и у меня нет ни одной причины доверять ей. Я отрицательно качаю головой.

– Как хочешь… – тихо отвечает она, разворачивается и уходит.

* * *

Все утро я прокручиваю в голове предложение Салли. Чем дольше я о нем думаю, тем больше меня одновременно съедают и страх, и любопытство. У меня все чешется от желания узнать, что она имела в виду. Что она хочет мне показать? Как вскрывать вены на кладбище? Или, может, она настоящий вампир, как мне однажды заявил Тиг?

Я хватаю поднос со всем, что стоит сверху, а именно: натуральный йогурт и три печенья, и отправляюсь к столу в глубине столовой. Я уверена, здесь никто не будет ко мне лезть. Это единственное место, где я могу сесть, не привлекая косых взглядов. Раньше я сидела за столом уродин и чувствовала себя в своей тарелке, даже когда весила на пятнадцать килограммов больше. Сегодня я занимаю стол прокаженных – тех людей, к которым все боятся подходить, опасаясь их дурной славы. Как бы я ни пряталась, больно видеть, насколько эгоистичными могут быть люди. Усевшись, я достаю мобильный, чтобы отсечь оставшиеся взгляды.

– Елена.

Я вздрагиваю. Мне требуется большое усилие сдержаться, но при звуке этого голоса плечи подскакивают сами собой. Я поднимаю глаза на Тима. Тим? Чертов Тим! Он вернулся. Надеюсь, он один.

Я вскакиваю и собираюсь сбежать отсюда. Последний раз я видела его в раздевалке, всего в крови. Он единственный, кто оставался в сознании.

– Нет, подожди. Елена, пожалуйста, я… – Он бросается вслед за мной и привлекает к себе всеобщее внимание. Я задерживаюсь на мгновение – не знаю зачем. Лучше бы мне бежать отсюда поскорее.

– Не уходи, я просто хочу…

Он садится и оборачивается на столик Софи, но она, кажется, его не заметила. Я вцепляюсь в поднос, словно только благодаря ему могу удержаться на своем стуле.

– Елена, прости меня… за все. Но сейчас дела совсем пошли псу под хвост и… Сначала мы просто хотели пошутить… Но Джейсон так распалился, все время говорил о тебе и…

– Просто пошутить? – я не верю своим ушам.

Мне это что, кажется? Как эти сволочи могут сначала избивать меня, а потом говорить, что хотели просто пошутить?

– Просто пошутить над чем конкретно, Тим? – добавляю я, пытаясь держать себя в руках. – Посмеяться над тем, как я стою на коленях?

Он закрывает глаза и с трудом сглатывает, а затем, подняв веки, избегает моего взгляда.

– Я понимаю, что это зашло слишком далеко. Мне очень жаль. Но сейчас я хочу тебе помочь. Твой парень в тюрьме, и…

Он замолкает, потому что мой поднос летит ему прямо в лицо. Я так резко вскакиваю, что стул отлетает назад.

– Больше. Никогда. Ко. Мне. Не. Подходи! – кричу я и бегу прочь.

Ощущение, что мой голос отражается эхом по всей столовой. Я выбегаю за двери и несусь как можно дальше. На этот раз никаких кабинетов отца, убежищем для меня станет моя машина. И черта с два я вернусь на оставшиеся два урока!

Я останавливаюсь через три улицы от лицея, потому что слезы мешают мне нормально видеть дорогу. Я не выдерживаю. Хорошо, что никто не видел, как я кричу и со всей силы бью по рулю. Я не горжусь собой. Мне казалось, у меня хватит сил это пережить.

Истерика стихает, оставив за собой только след из слез. Я прихожу в себя. Настало время взять все в свои руки, правда ведь? Я не знаю, с чего начать, поэтому придется работать с тем, что есть.

* * *

Найти парк на Восьмой было непросто, а объяснить Бенито в сообщении, что он должен скрыто подстраховать меня там, еще сложнее.

Мой сотовый вибрирует, как только я выхожу из машины.

«Я тебя вижу, я рядом».

Не поднимая головы, я набираю ответ:

«Спасибо большое! Можешь пользоваться стиральной машиной, когда захочешь».

«Эй, мы договаривались, что стирать будешь ты! Парня из Куинса не проведешь, девочка!»

Я смеюсь, подходя к парку, уже переполненному светлыми детскими головками. Сообщение остается без ответа, поскольку я замечаю готическую Салли на одной из скамеек. Я подсаживаюсь к ней. Меня съедает любопытство. Еще где-то в глубине зарождается чувство сродни облегчению от того, что кто-то протянул мне руку помощи во всем это кошмаре.

– Рада, что ты пришла, – произносит она.

Молчание.

– Куришь?

– Нет.

Я смотрю на играющих неподалеку детей. Салли прикуривает.

– Как у него дела?

Меня коробит от этих слов. Я прекрасно знаю, о ком она говорит, но это сильнее меня. Как только речь заходит о Тигане, я злюсь. Словно я больше никому не даю права интересоваться им. Я глубоко вздыхаю. Елена, будь поприветливее!

– Я не знаю, мне запрещено с ним общаться.

Она оборачивается ко мне.

– Серьезно? Так вы не виделись с той вечеринки в честь Дня благодарения?

Я решаю не упоминать об эпизоде в больнице – я не