До рая подать рукой - Дин Кунц

Прошла целая вечность, прежде чем с его губ сорвалась новая фраза. Произнес он ее еще тише, подчеркивая важность информации, которую он доводил до сведения Лайлани:

– Мы разорвали ей сердце.

Лайлани знала, что говорит он о незнакомке по имени Тетси, которая любила и была любимой, смеялась и плакала, коллекционировала маленькие скульптурки пингвинов, доставлявшие ей радость, и не собиралась умирать в двадцать четыре года.

– Мы проделали это без лишних свидетелей, присутствовали только ближайшие родственники. Никто не узнает. Мы разорвали ей сердце, но я уверен, что боли она не чувствовала.

Как, должно быть, приятно жить с непоколебимой уверенностью в собственной правоте, не испытывать сомнений в честности своих намерений, знать, что логика твоя безупречна, а потому последствия твоих деяний, какими бы они ни были, не подлежат осуждению.

«Господи, возьми ее к себе, – думала Лайлани о мертвой женщине. Недавно она была совершеннейшей незнакомкой, но теперь их связала воедино бессердечная жалость Престона Мэддока. – Возьми ее к себе, там она будет как дома».

С уверенностью, не покидающей его даже в темноте, Престон вернул плетеное кресло на то самое место, откуда взял, решительным шагом направился к двери.

Если бы раньше змея заговорила с Лайлани, то ли с кровати матери, то ли из своего убежища под комодом, у нее наверняка был бы такой голос, не злобное шипение, а медовое воркование.

– Я бы никогда не причинил ей боли, Лайлани. Я – враг боли. Цель моей жизни – облегчать боль.

Когда Престон открыл дверь, прямоугольник света, так же, как раньше, вновь лег на стену. Силуэт Престона задержался на пороге, должно быть, он вновь посмотрел на нее. А потом его тень словно переместилась в другую реальность, и прямоугольник света растворился в темноте спальни.

Лайлани очень хотелось, чтобы так произошло и на самом деле, чтобы Престон покинул этот мир и навсегда остался в другом, который подходил ему куда больше, возможно, в мир, где все рождались мертвыми, а потому никогда не чувствовали боли. Но, к сожалению, их разделили лишь одна или две стены, он по-прежнему дышал одним с ней воздухом, смотрел на те же звезды. Своей загадочностью они вызывали у нее восторг и изумление, он же воспринимал их как далекие огненные шары и источник катаклизма.

Кертис слышит, или ощущает, или чувствует, как тарантулы выскакивают из песчаных тоннелей, разбегаясь из-под его ног, слышит, или ощущает, или чувствует, как гремучие змеи уползают с его пути или сворачиваются в кольца и гремят погремушками, чтобы, наоборот, он выбрал себе другой путь, как перепуганные грызуны убегают и от него, и от змей, как луговые собачки залезают в свои норы, как потревоженные птицы взлетают над своими гнездами, свитыми среди колючек кактусов, как ящерицы скользят по песку и камню, которые все еще излучают тепло, накопленное за жаркий солнечный день, как ястребы кружат в вышине, а койоты, по одному и стаями, бегут справа и слева от него. Возможно, все это – плоды его воображения, а не картинки реальной жизни, полученные по телепатическому каналу от собаки, но окружающая его ночь, несомненно, кипит жизнью.

Желтый Бок ведет его (Лесси никогда не вела так Тимми) вверх и вниз по склонам, в овраги и из них, быстрее и быстрее. Заросли кактусов топорщатся иглами. Маленькие камушки и гравий, в свое время поднятые на склоны мощными движущимися ледниками, теперь выскальзывают из-под ног, затрудняя путь к более твердым участкам, на которых он чувствует себя куда увереннее.

Они увеличивают расстояние, отделяющее их от внедорожников, которые движутся не прямо, а зигзагом, пытаясь взять их след. Теперь между ними уже не один холм. Лишь однажды они увидели луч прожектора, прочертивший широкую дугу по лежащему ниже склону, но они в это время уже преодолевали последние метры подъема на следующем холме.

Вертолет поначалу держался позади внедорожников, потом поравнялся с ними и теперь совершает челночные полеты с запада на восток, с востока на запад, при этом продвигаясь на север. На вертолете наверняка установлен мощный прожектор, в сравнении с которым прожектора внедорожников – тоненькие свечки. Однако экипаж его не включает, из чего Кертис делает вывод, что на борту есть специальное электронное оборудование для выслеживания беглецов в ночных условиях.

Это плохо.

Сейчас, правда, от инфракрасных детекторов пользы мало, потому что за день земля сильно прогрелась и тепло, идущее от живых существ, вычленить из общего фона практически невозможно. Однако, если у них мощные современные компьютеры, хорошее программное обеспечение может убрать фон и таким образом показать койотов, собак и бегущих мальчиков.

Еще беда: если у них есть оборудование для выслеживания движущейся цели на открытой местности, условия для его применения идеальны, потому что ночь выдалась на удивление тихая, нет ни малейшего ветерка, воздух словно застыл. Далее: олени перемещаются стадами, койоты охотятся стаями и редко поодиночке, тогда как мальчик и его собака составляют пару, идентифицировать которую, по-явись она на дисплее, не составит никакого труда.

Не говоря уже о ресурсах, которыми располагает ФБР или армия, другие враги рыщут по пустыне, более опасные, чем представители федеральных ведомств. Убийцы из Колорадо ведут непрерывный мониторинг пустыни своими поисковыми приборами, чтобы засечь уникальный энергетический сигнал, идущий от мальчика, который выдает себя за Кертиса Хэммонда. Их возвращение в игру совсем недавно сопровождалось изменениями в атмосфере, какие случаются перед сильной грозой, и возмущениями электромагнитного фона, вызвавшими тревогу у животных, как перед мощным землетрясением.

Пришпоренная анализом ситуации, который провел мальчик, и собственными инстинктами, Желтый Бок прибавляет скорости, требуя того же и от Кертиса. На бегу он столько раз вдыхал и выдыхал воздух, что его хватило бы для заполнения гигантского воздушного шара. Губы у него растрескались, рот такой же сухой, как земля под ногами, горло при каждом вдохе-выдохе режет ножом. Боль раскаленными иглами пронзает бедра, голени, но теперь, не без усилий, он начинает справляться с этими неудобствами. Кертис Хэммонд – не самая эффективная машина из плоти и крови, но его потенциальные возможности определяются не только физиологией. Боль – это всего лишь электрические импульсы, которые путешествуют по проводам-нервам, и на какое-то время он может блокировать их усилием воли.

Собака мчится к свободе, Кертис мчится за собакой, они поднимаются на очередной холм и видят перед собой, далеко внизу, соляное озеро. Земля полого спускается вниз, чтобы образовать широкую долину. Безлунной ночью нелегко определить ее длину и ширину, однако само озеро, поверхность которого чуть фосфоресцирует, вызывает у мальчика вздох облегчения: все лучше, чем кромешная тьма.

Сотни тысяч лет тому назад эта долина являлась морским заливом. Потом залив отрезало от моря, вода за многие сотни лет испарилась, соль осела на дно и спрессовалась.