Моя сестра - Мишель Адамс

– Я был с ней в отеле. Она все продолжала говорить о тебе, рассказывать истории из вашего прошлого, и мне казалось, я так близко к тебе. Она знала все это, о том, каких цветов была твоя одежда в детстве, какой молочный коктейль ты любила, о детях, которые издевались над тобой из-за походки. – Прикрываю рукой бедро, защищая, как будто ему нанесли оскорбление. В голове раздается голос Роберта Нила: «Бизон», – и хрюкающий смех его дружков, хохочущих и улюлюкающих с моим приближением. – Передо мной словно вдруг выложили все, что я когда-либо хотел знать о тебе. Я получил ответы. Как будто бы она была тобой, и я запутался.

– И ты считаешь, я поверю, что ты думал, что это была я? Что ты «запутался»? – В этот момент кольцо соскальзывает с моего пальца. Я бросаю его на стол.

– Она поцеловала меня, и я позволил ей это. Вы похожи, ты знаешь. На первый взгляд это не так, но правда похожи. У вас похожая линия губ, – говорит он, касаясь пальцем своих губ, повторяя их линию. – И мочки ушей. Так же заворачиваются назад. – Я не могу даже взглянуть на него, и он опускает голову. – Но потом она сказала, что лучше бы я был с ней. Что я должен остаться с ней. Получить все, чего я хотел, все то, на что ты не пойдешь. Например, детей. Что она даст мне то, чего ты не дашь. Выйдет за меня замуж, а ты никогда этого не сделаешь. Я предположил, что ты, видимо, рассказывала ей о том, что не хочешь детей, потому что я ничего настолько личного не упоминал.

– Я никогда не рассказывала ей об этом.

– Ну, она знала. Она знает тебя лучше, чем ты думаешь. – Он хватает полотенце, стирает мыло с рук. – Я собрался уходить. Она начала кричать, орать на меня, что я такой же, как все остальные. Что она уничтожит меня, заставит меня заплатить за это. Сделает так, что ты уйдешь от меня. Начала нести какую-то чушь о том, что ты спала со всеми подряд. Но я ушел. Сразу же.

Я пытаюсь остановить слезы, но не могу. От рыданий меня трясет, и я обхватываю себя руками, стараясь пресечь дрожь. Частично это от чувства вины: она сказала ему правду, и он ей не поверил. Частично – от гнева. Но по большей части – от грусти. Снова что-то подходит к завершению.

– Немало же ей удалось тебе сообщить, пока ты «сразу же» уходил, – заикаясь, произношу я. – Успеть столько сказать тебе – это уже что-то. – Он опускает голову, стыдясь, и я понимаю, что я на верном пути. – Тебе нужно было одеться? Поэтому у нее было время? Все эти угрозы и обвинения она бросала тебе, когда ты стоял в трусах, спущенных до щиколоток?

Он поднимает кольцо, какое-то время вертит его в руках, зная, что вся надежда пропала, и последний шанс упущен. Убирает его в карман. Он представлял сегодняшний день совершенно по-другому. Он поднимает взгляд на меня, слезы текут по его лицу, и он кивает.

Это факт. Антонио – лжец.

– У тебя есть один час, – говорю я, большими и уверенными на вид шагами поднимаясь по лестнице. Я хочу уйти от него подальше, потому что уверена, он может сломить меня малейшим усилием. Стоит ему лишь разок взмолиться, и уже я буду упрашивать его остаться. Я могла не очень-то хорошо с ним обращаться, ни во что его не ставить многие годы, но когда дело доходит до того, чтобы остаться одной, я готова на все – лишь бы избежать этого.

– Рини, пожалуйста. Я не уйду вот так. Поговори со мной.

Он повторил это несколько раз. Забаррикадировавшись в ванной, я слушаю, как он ходит по коридору. Когда наступает тишина, я прижимаюсь ухом к двери, чтобы различить звук, который подскажет мне, что он еще здесь. Услышав скрип половиц или движения за дверью, я вздрагиваю и отодвигаюсь, довольная, что он не ушел, но слишком гордая, чтобы попросить его остаться. Если бы у меня была подруга, которой я могла бы позвонить, попросив о помощи, такая, которая бросит все дела, когда нужна тебе, то, возможно, мне не было бы так одиноко. Вероятно, если бы она посоветовала дать ему от ворот поворот или сказала бы: «Обманул раз – обманет снова», и я кивнула бы с достоинством и никогда больше с ним не заговорила. Но у меня нет такой подруги. Да и я не думаю, что Антонио в самом деле изменник. С ним произошло то же самое, что и со мной. Он повелся на обещания Элли, она заманила его в свой мир. Он потерялся где-то между фантазией и реальностью и теперь изо всех сил пытается найти путь назад.

– Рини, пожалуйста, поговори со мной. – Он легонько стучит в дверь. Я слышу, как он сползает по двери, и его тело загораживает свет из щели под ней. Несложно представить, как она обольстила его обещаниями, что он сможет сблизиться со мной.

Я лежу на коврике в ванной, и вдруг слышу стук во входную дверь. Я, похоже, заснула, слезы вымотали меня. Смотрю на часы, осознавая, что нахожусь здесь уже почти два часа. Слышу, как Антонио – он все еще здесь, слава богу – спускается по ступенькам, чтобы ответить на стук. Когда я понимаю, что это Форестер и МакГуайр, проглотив гордость, вспоминаю о том, что она сказала мне в полицейском участке по поводу похождений Антонио в Шотландии. Мельком заглянув в зеркало, понимаю, что никакими усилиями мне не скрыть того, что я плакала, и направляюсь вниз.

Когда я прихожу в гостиную, складывается впечатление, что все ждут меня.

– И снова здравствуйте, доктор Харринфорд, – улыбается мне Форестер, но я не могу понять, настоящая ли эта улыбка или нет. Она делает успехи. Возможно, она просто научилась лучше читать меня, правильно реагировать.

– Здравствуйте, – шепчу я хрипло, горло раздражено после криков. Я вижу, что они обращают внимание на нетронутые напитки на столе, коробочку от кольца, которая все еще находится там, где Антонио оставил ее – на диване, на пятна от красного вина на стене.

– Празднуете? – спрашивает она, переводя взгляд с коробочки на мой безымянный палец без кольца. Потом на Антонио, и я следую ее примеру. Его лицо красное и опухшее. Нет сомнений, что рыдали мы оба. – Видимо, нет. Что ж, простите, что прерываю. Мы пришли, только чтобы поговорить кое о чем с вами, мистер Молинаро.

– Со мной? – переспрашивает он.

– О чем? – почти одновременно спрашиваю я, как будто ничего не знаю. Никто из них не смотрит на меня.

– Вероятно, вы охотнее поговорите с нами в полицейском участке, мистер Молинаро? – спрашивает детектив Форестер.

Антонио трясет головой.

– Нет. Все, что я должен, я могу сказать здесь. – Он смотрит на меня в последней попытке выглядеть честным. Как будто хочет, чтобы я знала, что он уже во всем признался.

– Замечательно, – говорит МакГуайр.

– Мистер Молинаро, – говорит Форестер, жестом призывая нас всех сесть. Я следую ее указанию. – Можете ли вы ответить, где вы были на прошлой неделе?

– По большей части здесь. – Он бросает взгляд на меня, как будто советуя мне подготовиться. – До этого я был в Хортоне. С Элеанор Харринфорд.

– То есть, вы подтверждаете, что были с мисс Харринфорд? – Форестер смотрит на МакГуайра, сжимая губы в удивлении.

– Да.