Две свечи - Татьяна Бочарова

— …Тише, тише. Сейчас сделаем еще укольчик. — Запахло спиртом. Затем в кожу впилось острое жало.

— Доктор, — жалобно произнес голос матери. — Она выздоровеет?

— Конечно. Хотя несколько дней может пробыть в беспамятстве. Я потому и вызвал вас — у нее помимо болевого шока, возможно, проблемы с психикой.

— Да, — послышался голос Ольги. — Я понять не могу. Она постоянно бормочет. Какая-то чепуха про свечи, полную луну и… и телегу.

— При чем тут телега и свечи? — нервозно проговорила мать.

— Вы правы, не при чем, — согласился врач. — Нужно наблюдать — если через неделю ситуация не улучшится, придется обратиться к специалистам.

— Вы меня пугаете, — дрожащим голосом сказала мать.

— Не стоит раньше времени паниковать. Сейчас постарайтесь ее не будить. Если что, кликните сестру. Она меня позовет.

— Хорошо. Спасибо.

Послышались удаляющиеся шаги, мягко закрылась дверь. Ксюша хотела поднять отяжелевшие веки, но не смогла. Она опять видела облака. Одно из них на глазах превратилось в Соньку. Та игриво подмигнула.

— Ну, как тебе приворот? Ни о чем не жалеешь?

«Приворот», — едва слышно прошелестела Ксюша и смолкла…

…Ольга оторвала глаза от журнала и с удивлением вгляделась в желтоватое, почти восковое лицо бывшей подруги. Откуда такие странные слова? Что ее гнетет? Отчего, когда она вошла в зал, Ксюша стояла, крепко зажмурившись, не отвечая на ее оклики? И потом так страшно закричала! Бедняжка, ее мать говорила, что она вот уже неделю сама не своя от каких-то ночных кошмаров.

Ольга взяла с тумбочки мокрое полотенце, осторожно отерла горячий Ксюшин лоб, дала ей пригубить воды с ложечки, как учил врач.

Мать вышла из ступора и кивнула Ольге с благодарностью.

— Ты можешь идти. Я справлюсь сама. Спасибо тебе.

— Не за что. — Та встала с табурета. — Я завтра обязательно приду. С самого утра.

Она на цыпочках пошла к дверям.

Бодро гремела музыка. Ветер развевал разноцветные воздушные шары, привязанные к мачтам. Николай в задумчивости наблюдал за тем, как по дорожке стадиона вереницей уходят призеры.

Славные мальчишки. Будущее России. Самому старшему нет и шестнадцати, а как красиво он провел все бои. Загляденье, да и только.

А этот маленький рыжик — ему всего-то девять! Когда он дрался, на трибунах невероятное творилось: крики, свист, аплодисменты. Взрослые девчонки к нему потом подбегали за автографом, а парнишка улыбался им щербатым ртом, в котором отсутствовала пара верхних зубов.

Давно Николай не испытывал такого душевного подъема, давно ему не было так хорошо, легко, интересно жить. Когда его объявили, как главного арбитра, с перечислением всех прошлых регалий и титулов, публика устроила настоящую овацию. Турнир шел шесть дней, и все эти дни Николай просыпался ни свет, ни заря, бодрый и свежий, готовый внимательно следить за соревнованиями. Кажется, несправедливости он не допустил, отработал на совесть…

Вокруг шумел народ. Трибуны быстро пустели, люди собирались кучками, обсуждая только что прошедшую церемонию награждения.

Николай тоже собрался уходить. До гостиницы было два шага, но он решил, что не станет весь вечер сидеть в душном номере, а лучше прогуляется по городу.

Едва он покинул судейскую трибуну, его окликнули:

— Николай Анатольевич!

Откуда-то сверху спешил спонсор и устроитель турнира, смуглый, тучный и улыбчивый дядька.

— Что такое, Реваз Шалвович? — Николай остановился и ждал, пока он приблизится. — Что-нибудь случилось?

— Что может случиться, дорогой! — Реваз хлопнул его по плечу. — Все прошло отлично. Местные власти в восторге. Вы сейчас куда? — Он глянул на Николая цепкими, темными глазами.

— Да, собственно, никуда. — Николай неопределенно пожал плечами. — Хотел совершить экскурсию по вашему городу, но поздновато, наверное.

— Поздновато, дорогой, поздновато. — Реваз вытер платком взмокшую лысину. — Ночь на носу, все закрыто. Лучше мы сделаем так — пойдем в одно хорошее заведение, посидим, пивка попьем. Я угощаю. Годится?

— Годится, — ответил Николай, улыбаясь.

Реваз вывел его со стадиона и посадил в свой джип. Через десять минут они остановились у ярко освещенного бара под названием «Ночная фея».

— Заходи, дорогой, чувствуй себя, как дома. — Реваз распахнул дверь с ярким витражом.

Тут же навстречу вышли две симпатичные, совсем молоденькие девушки, блондинка и шатенка, в одинаковых белых фартучках и кружевных наколках.

— Мои золотые! — Реваз широко раскинул волосатые руки и заключил обеих официанток в объятия. — Быстренько. У нас важный гость. Не откуда-нибудь, а из Москвы. Чемпион страны.

Девчонки радостно взвизгнули.

— Так что давайте, не срамите. Чтобы все было честь по чести.

— Хорошо, Реваз Шалвович, — проговорила шатенка. — Столик ваш свободный.

Реваз, переваливаясь, прошел в угол к покрытому белоснежной крахмальной скатертью столу.

— Люблю я это место, — доверительно сообщил он Николаю и грузно опустился на стул. — Шашлык здесь изумительный. И зелень свежайшая, такой во всем городе не купишь. Вы уж мне поверьте, я в этом разбираюсь.

Николай слушал его и оглядывал зал. Пожалуй, Реваз прав, здесь очень мило и уютно, ни шума, ни духоты, ни табачного дыма.

Появилась блондинка, качая бедрами, подошла к столику и, ослепительно улыбаясь, водрузила на стол две огромные кружки. За ней возникла шатенка с зеленью и лавашом на деревянных блюдах.

Реваз поднял кружку.

— За вас, Николай Анатольевич.

Николай усмехнулся и кивнул.

— Спасибо.

— Понравилось вам у нас?

— Очень, — искренне проговорил он.

— Приедете еще? У нас в октябре другой турнир, участвуют ребята из обычных школ. Не думайте, что уровень будет ниже, здесь такие самородки есть!

— Приеду, если позовете. — Николай внимательно поглядел на Реваза. Тот выдержал его взгляд и улыбнулся. На смуглом лице блеснули белоснежные зубы.

— Позовем, дорогой, позовем. И деньги заплатим. А как же еще? — Он похлопал Николая по руке. — Выгода — она для всех должна быть. Нам выгодно и вам выгодно. Вот такая арифметика! — Реваз, довольный, захохотал.

Пиво было замечательным, шашлык тоже, а еще лучше крутобедрая официантка Настя. Николай не мог налюбоваться ее походкой.

— Чудо, — сладким голосом протянул Реваз, наблюдая за ней масляными глазами. — Хочешь, познакомлю?

— Нет, лучше не надо. — Николай весело хмыкнул.