Оживший - Александр Шувалов

— Верно, но только Игорь Александрович.

— Семьдесят четвертого года рождения?

— Точно.

— Капитан?

— Подполковник.

Врач достал из стопки на столе две медицинские книжки, извлек из каждой бумажные ленты и принялся их рассматривать. Потом взял ленту с новой записью сердечных дел Игоря, внимательно изучил. Покрутил головой и крякнул:

— Свободны.

— Так что у меня с сердцем, доктор?

— Порядок. — Вот так и случаются инфаркты на ровном месте. — Можете идти.

— Разве меня не отвезут?

— Боюсь, что нет. Каталка нужна для других больных.

— Черт, я даже палку не прихватил.

— А вы не торопясь, потихоньку.

До операции, кстати, дело не дошло. Из командировки вернулся начальник отделения травматологии, юркий коротышка с ручищами не по росту. Он разобрался с Игорем быстро и решительно.

— Все бы им резать, — заявил он, разглядывая рентгеновский снимок, — разрыв какой-то придумали.

— Что будем делать, доктор?

— Сейчас увидите. Снимайте штаны, садитесь. Будет немного больно. — И вдруг, вцепившись железными пальцами в колено, с нечеловеческой силой его сжал.

Больно стало так, что Коваленко рванулся и попытался выпрыгнуть в форточку. Не получилось, потому что его по-прежнему держали за ногу.

— Уф-ф, ой, ну, блин.

— Вот и все, а вы боялись. Встаньте. — Он встал. — Попытайтесь присесть. — Попробовал, получилось, правда, немного.

— Это все?

— Ну да. В понедельник — на выписку. Через недельку-другую расходитесь.

— Спасибо, доктор!

— Обращайтесь.

В тот год Игорь все-таки съездил в отпуск к морю, а колено с тех пор ни разу его не потревожило.

Что касается сердца, то оно таки его прихватило. Через год, когда погибли трое бойцов его подразделения. А может, это была душа, ведь есть же у человека душа, и порой она просто обязана болеть.

— Але, вы меня слышите?

— Да.

— Это я, Дмитрий Степанович, с Кожуховской.

— Здорово, дед, чего звонишь-то?

— Вы тут вашего дружка разыскивали, так вот, он вернулся.

— Точно, ты его видел?

— Видеть не видел, а свет вчера в окошке горел.

— Ну, молодец, дед, спасибо тебе.

— Спасиба на хлеб не намажешь и в стакан не нальешь. Вы мне денег обещали.

— Обещали, значит, дадим.

— Когда, интересно?

— Завтра заеду, брошу тебе в ящик. — Говоривший закончил разговор и тут же принялся набирать номер. — Привет.

— …

— Он вернулся.

— …

— Завтра так завтра.

Вам ни разу не доводилось выходить на свободу? Нет? Тогда добрый вам совет: попробуйте хотя бы разок. Уверяю — впечатление останется на всю жизнь.

Меня выпнули на волю в середине марта. Пятнадцатого числа в семнадцать пятьдесят три по местному времени. Специальный следственный изолятор номер один по Российской Федерации не пожелал больше предоставлять кров и стол обычному мелкому хулигану, то есть мне. Я не стал настаивать, оделся в принесенное господином Тищенко все новое и гламурное, поправил кашне на шее и вышел вон.

Столица нашей Родины город-герой Москва встретила меня солнышком и легким морозцем. Глупо улыбаясь, я вдохнул слегка загазованный воздух свободы и тут же опьянел. Из припаркованной неподалеку машины выскочили трое и с воплями набросились. Меня тискали, обнимали, жали руки, лупили по спине и бокам. До поцелуев в десны дело не дошло, в нашем подразделении проходят службу исключительно гетеросексуалы.

Сергей Волков вылез из джипа и вразвалку подошел к нашей живописной группе.

— Хорош! — оглядел меня со всех сторон, поправил задранную на затылок куртку — Определенно хорош.

Меня взяли под руки и поволокли к машине, я не сопротивлялся и даже поджал ноги.

— Игорь Александрович! — Некто в штатском, выйдя из-за джипа, остановился в паре шагов от нас. — Одну минуту. — Строгое черное пальто, шапка-ушанка, портфель. Остроносое личико с несмываемой печатью принадлежности к сферам. Кого же это он так мне напомнил? Точно, того самого орла, который брезгливо увольнял меня из родной конторы. Да что там напомнил, прямо брат-близнец какой-то, только самую малость помоложе.

— Да.

— Вам придется проехать со мной.

— Опять на нары?

— Ну что вы. — Он тонко улыбнулся. — Просто вас хотят видеть, — и весомо добавил: — Срочно.

— И кто же это так без меня соскучился? — лениво поинтересовался я, хотя и так все было ясно.

— Вам все объяснят, — любезно ответил он. — Пройдемте к машине. — И точно, за волковским джипом скромненько притулилась черная «волжанка» с частными номерами. Конспирация, мать ее ети.

— Видите ли, дружище, — я приобнял за плечи Деда с Сироткой. — Сейчас я немного занят, давайте встретимся на неделе.

— Вы не понимаете. — Не замечали, что эта фраза в устах чиновников звучит как «м… ак ты… б твою мать». — Михаил Ильич распорядился…

Как я посмотрю, подрос Мишенька Дворецков, заматерел, порученцев завел. Только при чем тут я?

— Передайте полковнику…

— Генерал-майору. Игорь Александрович, прошу вас, проявите сознательность и не заставляйте меня…

— Применить силу, — догадался Берташевич и заныл жалобно: — Умоляю, только не это!

— Передайте генералу, что я заеду к вам завтра в любое удобное ДЛЯ МЕНЯ время.

— Все понял? — приобнял заскучавшего порученца за плечико Шадурский. — У человека по плану банкет с друзьями, — слегка придавил его рукой и ласково продолжил: — Так и передай шефу, Коваленко все понял и обязательно к нему заглянет. На неделе.

Мы уселись в машину и принялись ждать Киру. С ним все было не так просто. Последний из работающих с ним следователей, то ли по причине спонтанно возникшей личной неприязни, то ли из соображений элементарного сволочизма, распорядился перевести его в камеру к двум гражданам Сьерра-Леоне. Посланцев Черного континента накануне повязали на таможне в аэропорту, как следует досмотрели и обнаружили зашитые в ширинки брюк алмазы. Оба тут же заявили, что камушки видят впервые в жизни, а брючата прикупили на вещевом рынке накануне вылета. Непонятно почему, но им не поверили и завели дело.

Кирилла они встретили как родного, щедро угостили чаем с его же конфетами, поболтали, пошутили. А ночью вдруг попытались совершить с ним нечто, на языке протокола называемое «насильственными действиями сексуального характера в извращенной форме». Крикунов в положение изголодавшихся гостей отчизны войти отказался, завязалась оживленная дискуссия. В результате оба сексуально озабоченных оказались в местной больничке с нешуточными травмами первичных и вторичных половых признаков и серьезной перспективой полнейшей неспособности в будущем принимать активное участие в действиях сексуального характера, будь то насильственные, по обоюдному согласию или за деньги. А Кире следак принялся шить мелкими стежками дельце.