Люди, обокравшие мир. Правда и вымысел о современных офшорных зонах - Николас Шэксон

Когда Моргентау попытался навести справки о банке, власти Каймановых островов отказались с ним сотрудничать: «Мы направили управляющим офшорного филиала МККБ повестки в суд для дачи показаний. Они ответили: “Простите, но законы Каймановых островов не позволяют нам туда являться”», – рассказывал Моргентау, у которого особенное раздражение вызывал генеральный прокурор Каймановых островов – «брюзгливый британский малый». «Мы попробовали снова. Наконец они что-то ответили, но это был совет действовать в рамках договора [между США и Каймановыми островами об обмене информацией]. Мы так и поступили. И тут они говорят: “В договоре ничего не говорится об окружных прокурорах. Обращайтесь в министерство юстиции. А вам мы ничем помочь не можем”. Но и министерство юстиции не горело желанием сотрудничать», – продолжал свой рассказ Моргентау10. Тогда окружной прокурор и его заместитель Джон Москоу направились в Банк Англии. «Но и там мы не встретили понимания, – рассказывал Моргентау. – Мы пытались получить финансовые документы из Лондона – их нам не дали». С помощью сенатора Джона Кэрри Моргентау надавил на Банк Англии, пообещав вызвать в Великобритании бурю общественного негодования, если руководство не предпримет требуемых действий. Только тогда Банк Англии согласился, наконец, закрыть МККБ.

В британском парламенте этот скандал вызвал невообразимый шум. Вынужденный перейти к обороне, Банк Англии утверждал, что до 1991 года не контролировал МККБ, поскольку не имел никаких «веских доказательств», что в этом банке совершаются мошенничества. Неясно, в каких доказательствах нуждался Банк Англии. За два с половиной года до этого в США против МККБ были выдвинуты обоснованные обвинения во всех его преступлениях. В одном из таких обвинений говорилось, что отмывание денег было частью «корпоративной стратегии» МККБ11. Компания PriceWaterhouse, работавшая в одном из дочерних предприятий банка, опубликовала в 1989 году аудиторское заключение с оговорками[32]. А в 1990 году сотрудники МККБ написали в министерство финансов Великобритании, Банк Англии и британским министрам письмо, в котором предупреждали, что в банке происходят финансовые мошенничества. В том же году разведывательные службы Великобритании сообщили Банку Англии, что Абу Нидаль контролирует 44 счета МККБ в Лондоне. Банк международных расчетов в Базеле выражал беспокойство по поводу деятельности МККБ, а PriceWaterhouse обнаружила документы Суалеха Накви, второго человека в банке после Абеди, – в них раскрывались следы многих преступлений: масштабные мошенничества, фиктивные компании, незарегистрированные депозиты, фальсифицированные кредиты, доказательства кражи средств с депозитов. Эти материалы были переданы Банку Англии, который не предпринял никаких действий по отношению к МККБ, хотя штаб-квартира банка находилась всего в нескольких минутах ходьбы от Центрального банка Великобритании.

«Трудно понять, как высокие этические стандарты [имеются в виду стандарты, предъявляемые банку, который хочет работать в Великобритании] совмещаются с признанием виновности МККБ в организации сговора между его собственными руководителями и двумя представителями колумбийского Медельинского наркокартеля с целью совершения мошенничества с налогами и отмывания доходов от торговли кокаином», – писал Майкл Гиллард в британском еженедельнике Observer. Однако почему Лондон не усматривает никакого зла в офшорах, постарался очень аккуратно сформулировать управляющий Банком Англии Робин Ли-Пембертон. Ныне существующая система надзора, по словам этого господина, «хорошо служит обществу… Если закрывать банк всякий раз, как мы обнаруживаем в его деятельности случай мошенничества, у нас было бы меньше банков, чем теперь»12. Это заявление уже само по себе служит достаточным доказательством того, что лондонский Сити к тому времени представлял главный офшорный центр мира. Полный аудиторский отчет PriceWaterhouse остается конфиденциальным, поскольку, как решили наверху, его содержание могло бы слишком «обеспокоить международных партнеров» Великобритании. И этот факт тоже откровенно признает, что Лондон стал налоговой гаванью13.

После дела МККБ Моргентау приложил максимум усилий, чтобы пробудить общественность и обратить ее внимание на преступления, творимые в офшорах; он требовал от четырех сменявших друг друга министров финансов США обратить больше внимания на происходящее, но добился немногого. «Помню, как пару лет назад я делал сообщение об офшорных банках. Присутствующие разом погрузились в дремоту. Только начните говорить об офшорных деньгах – и у всех начинают слипаться глаза», – рассказывал Моргентау14.

Не успел стихнуть скандал вокруг МККБ, как начал разгораться новый – на сей раз в богатом нефтью африканском государстве Ангола, где я работал корреспондентом агентства Reuters. Повстанцы УНИТА, возглавляемой Жонашом Савимби, окружали крупные города и пытались подчинить их с помощью минометного огня и голода. Чтобы выжить, отчаявшимся защитникам города Квито приходилось есть собак, кошек и крыс. Окровавленные раненые буквально уползали из больниц и присоединялись к вооруженным поисковым отрядам, рыскавшим в поисках съестного по полям, зачастую минированным; найдя добычу, они с боями прорывались обратно в город. Войну в Анголе ООН назвала самой грязной войной в мире и в 1991 году ввела международное эмбарго на поставки вооружений как правительству Анголы, так и формированиям УНИТА. Поэтому в 1992 году правительство Анголы, находясь в постоянном поиске оружия, обратилось за помощью к секретной французской сети Elf – именно той, с которой мне пришлось позднее столкнуться в Габоне. Богатый израильский бизнесмен, выходец из СССР, Аркадий Гайдамак собрал добрых 800 миллионов долларов для финансирования поставок оружия в Анголу через одну словацкую компанию. Чтобы обойти эмбарго, этот кредит погашали выручкой от продажи добытой в Анголе нефти через Женеву. Французские должностные лица, впоследствии расследовавшие сделки «нефть в обмен на оружие», узнали от одного из участников этой аферы, что все договоренности были «гигантским мошенничеством… огромным насосом для перекачивания денег, дававшим 65 % прибыли по самым крупным контрактам на поставки оружия»15. Финансовые следы, разумеется, приводили ко многим налоговым гаваням.

В сентябре 2005 года я нашел Гайдамака в Москве, где он находился под международным постановлением об аресте за свое участие в так называемых ангольских сделках16. Гайдамак хотел рассказать всю правду о «своих попытках» (так он выразился) принести мир Африке и Среднему Востоку (как раз в это время он предпринял неудачный «набег» на израильскую политику17). Двадцати двух лет от роду в 1972 году Гайдамак уехал из СССР – сначала в Израиль, потом во Францию, где создал международную компанию, занимавшуюся в основном обслуживанием советских делегаций. «Быть переводчиком значит быть посредником. Если вы активно занимаетесь электроникой, в деловом мире вы обычно имеете дело с такими же людьми, связанными с электроникой. Если вы банкир, то у вас завязываются отношения с банкирами… Но если вы переводчик, а значит – посредник, то вы знаете всех», – объяснял Гайдамак.